– он никогда такого не видел. – По маме соскучился?
– Ничего. У нас с тобой отличное место. Я в детстве рыбачил на такой же речке. С братом.
– С дядей Сашей?
– Ну. И с отцом иногда. Но я его плохо помню. Помню, что он строгий был.
– А ты тоже строгий!
– Я?!
– Конечно! – удивился Витька, что отец этого не знает.
Они глядели друг на друга. Нежно и жалеючи. Жалели друг друга. Только разная это была жалость. Витька просто любил, а отец… тоже, конечно, любил. В том-то и дело. И от этого ему было совсем плохо. А Витьке – нет. Витьке не было плохо. Как же ему могло быть плохо, если отец был рядом.
Нежный, но настойчивый звон заставил их очнуться. Они прислушались, удивляясь этому странному металлическому переливу, стелющемуся по реке, но вдруг заторопились разом и наперегонки бросились к донкам. Одна из них уже была сорвана, и колокольчик полз к воде.
– Подсекай, – показывал отец, размахивая рукой.
Витька схватил леску, дернул и почувствовал, как его прямо потащило в воду.
– Ух-х! – Он вцепился двумя руками, глаза были полны ужаса и счастья. Был бы он один, по-настоящему испугался бы.
– Большая?!
– Ну!..
– Тащи! Не давай слабину!
Это был огромный язь. Красноперый и черноспинный, желтоватым серебром заходил, завозился на мели, у самого берега. На песок уже подтащил его Витька. Отец шагнул в воду, чтобы помочь, хотел было ухватить рыбину руками, но язь отчаянно рванулся и оборвал крючок. И медленно поплыл в глубину. Отец растерянно смотрел ему вслед, а Витька заревел. Он продолжал вытягивать леску, на которой уже ничего не было, и громко ревел. Слезы текли по щекам, он вытирал их и все смотрел в глубину. И столько горя было в его глазах, что отец невольно рассмеялся и прижал его к себе.
– А-а! ы-ы! – не унимался Витька, вздрагивая всем телом.
– Ну-ну! – Отец большой рукой гладил его худенькие лопатки и ежик на затылке. – Бог с ним. Еще поймаем.
– Не пой-май-ем! – тер Витька слезы. – Такого уже н-нет…
– Ну все, все. Вот сейчас увидишь. – Отец достал коробку и стал привязывать новый крючок.
Витька потихоньку успокаивался. Сидел на бревнышке и иногда судорожно вздыхал, глядя на песчаное дно, уходящее в зеленую глубину. Потом вдруг сказал тихо и решительно:
– Ну и пусть. Там ему лучше!
Отец удивленно и даже тревожно посмотрел на сына.
– Там он плавает. Видел, какой он прекрасный, – у него снова набухли глаза. Он вздохнул тяжело и прерывисто. – Жалко, деду не показали. Дед говорит, что ты подлец. Вот показали бы… узнал бы тогда!
К обеду солнце разошлось. Палило нещадно. Они сидели в тени старой-престарой неохватной ветлы, и все равно было жарко. Витька то и дело купался. Это, конечно, пугало рыбу, но в садке у них уже плавало два хороших подлещика, несколько плотвиц и с десяток окуней. Столько Витька никогда
