вид на жительство и работу.
– Помог тот человек?
– Да.
– И ты ждала этого всё лето?
– Ждала. Но, если бы мы поженились, то я бы никуда не поехала.
– Пойду я, Тань. Будь счастлива!
– И знаешь, у тебя больше шансов, чем у меня встретить кого-то, кто тебе подойдёт, – почти закричала она вдогонку, – ты же мужчина! Но тебя надо ещё делать, как мужчину!
– Что?
– Нет, ничего. Мы расстаёмся друзьями?
– Конечно!
– Мой папа тебе поможет с трудоустройством. Они хотят сделать совместное предприятие, так что, может, будем видеться!
Димитрий быстро шёл по Покровке. Не слушал. Сглатывал.
Через неделю он уже ехал в Мурманск. Конечно, на помощь таниного отца Димитрий не согласился. И в городе оставаться не захотел. Будет делать кандидатскую диссертацию по камчатскому крабу, который, видите ли, переползает в Баренцево море по дну Северного ледовитого океана! Димитрий жалел теперь только об одном, что не свозил бабушку в деревню, а выбрал море и девушку.
На севере Димитрий провёл четыре года. Поначалу сильно тосковал по Тане. Механически делал свою работу. Забывался в море. Но потом сошёлся с Леной, которая помогла ему забыть многое. Они поженились. Димитрий планировал написать диссертацию в Зеленцах, а потом, может быть, перебраться в Мурманск. Или, вообще, в родной университет. Оказывается, Лене он нравился все студенческие годы, но по понятным причинам она инициативы не проявляла.
В небольшой квартирке, которую Лена делила с мамой, Ниной Львовной, у неё была своя комната. Там они и обосновались. Семья жила скромно, тихо. В доме Димитрий заметил несколько старинных икон в дорогих окладах и потёртый альбом с фотографиями начала века. Ни в их квартире, ни у Тани икон никогда не было. Бабушка Женя только прятала какой-то образ в шкафу. Иногда доставала. В квартирах у дедушек и бабушек Димитрия всегда было много книг: классика, собрания сочинений Ленина и Сталина. Библия, святоотеческая литература отсутствовали. У Лены атмосфера иная.
– Это мой прадед, – Лена подвела Димитрия к портрету дореволюционной работы, висящему над пианино.
– Давно умер?
– Репрессирован в 1937 году. Он был священнослужителем.
– Я заметил. Крест. Облачение.
– Мама недавно подала на реабилитацию.
– Какие у тебя предки! – Димитрий обнял Лену, поцеловал.
– А это прадед по линии отца. Земский врач.
– Круто!
– Мама говорит, что в тебе тоже есть что-то благородное!
– Тоже? – улыбнулся Димитрий.
– Ладно тебе, – Лена смутилась, покраснела, уткнулась носом в воротник его свитера, – я имела ввиду просто благородное.
– Вряд ли… У меня, по-моему, все из рабочих и крестьян. Впрочем, далеко я не копал.
– Прошлое бывает неожиданно
