волосам.
– И волосы у меня редкие…
– Редкого льняного цвета!
– Выкрутился!
– Правда.
– А я всё равно счастлива! Я тебе всё отдам…
– Ты о чём, милая?
– Знаешь, женщина, если любит мужчину, то хочет ему помочь в жизни, всю себя вкладывает в его успех! Становится его частью. А продолжение в детях.
– Успех…
– Да, да, я тебе помогу, вот увидишь!
Но Лена скоропостижно скончалась.
Это оказалось ударом посильнее разрыва с Таней. А вскоре умерла и бабушка Женя.
Эти события подвели какую-то жирную черту в жизни Димитрия. Он пережил сильнейший эмоциональный стресс, некоторое время вообще не хотел никого видеть и ничем заниматься. Немного оправившись, задумался очень серьёзно. Он то считал себя неудачником, то предполагал, что его преследует злой рок. Наука, тем временем, стремительно разваливалась. Институт хирел. Заниматься исследованиями Ксенофонтов бросил, в том числе и потому, что и сам город, и посёлок без Лены стали ему практически чужими. Как дальше жить молодой мужчина не представлял. Ему двадцать семь, а он уже чувствовал себя почти стариком.
Ксенофонтов пробовал ходить в море с рыболовами, перегонять машины из Европы. Не клеилось, не цепляло, да и шишек набил.
В поисках ответов на мучавшие вопросы Димитрий забрёл к соловецким монахам.
– Какой, говоришь, помысл?
– Что со мной ничего плохого не может случиться… – Димитрий впервые вслух произнёс свою сокровенную мысль. Еле выговорил.
– Хмм… – пожилой, но ещё крепкий монах задумался. Привыкшие к работе руки перебирали простенькие чётки. Обычно сосредоточенное, строгое лицо обращено в море. Вдруг глаза улыбнулись, сделались ясными и как бы наивными, словно у младенца:
– Это хорошо, что в добрый исход веришь. Господь милостив, спасёт! Но и гордыни у тебя много. Ишь ты, ничего со мной не случится! С кем угодно, что угодно может случиться! Но, Бог спасёт! Только веруй!
– Да уж случилось… Такое случилось, что и не знаю, как пережить!
– А про книжку свою у московских профессоров почитай, что в духовной академии преподают, – как будто, не слыша его последних слов, задумчиво произнёс старец, – всё по косточкам разложили…
– Какую книжку? Я, вроде, ничего не говорил…
Димитрий несколько месяцев прожил в монастыре трудником. Крестился. Возник даже порыв остаться. Но игумен не благословил. Зато остались у Димитрия от монастыря небольшие познания в Православном законе и ощущение, что появилось в душе что-то новое, как будто посеянное невидимой рукой.
Постепенно события девяностых годов двадцатого века, которые называли даже лихими, стали перетекать в русло вполне респектабельного, зачаточного
