Тревожно тихо. Так, что я буду слышать свое сердце.
– Как много идет из детства, правда, Санна Лехтонен?
– Законы природы. – Пожала плечами сестра и слезла с подоконника. – В том числе, и любовь к зоне комфорта. – Она присела рядом, на бежевый ковролин. – Помнишь, наши возвращения домой? Утро, темнота, и эта комната. Две кровати рядом, как в больнице. Фотообои и тишина, утренняя свежесть.
– Когда-то нас встречала мама. – Усмехнулась я. – Никогда не думала, почему она ушла?
– Не – а. – Вновь пожала плечами Санна.– У нас было прекрасное детство, Лехтонен, не о чем жалеть. Через полгода ты вернешься другим человеком. И вновь, утром, войдешь сюда, улыбнешься. Все встанет на свои места.
– О, да. – Хитро улыбнулась я. – А знаешь, что я сделаю?
– Ммм?
– Вот это! – Я схватила сестру, посадила ее на офисное кресло и покатила вниз по лестнице.
– Нет, нет, Ви – и – и – ка!– Подпрыгивая на ступеньках, кричала Санна. – Чертова кукла, клянусь финскими богами, я убью тебя, дай мне только выбраться!
– Вика. – Негромко позвал меня папа, и кресло выскользнуло из моих рук. – Пойдем, прогуляемся. Надо поговорить. – Кресло укатилось на кухню, где бабушка готовила ужин. Судя по звукам, посадка прошла удачно.
«Господи! Да что же это такое?! Вика!»
– Да, конечно. – Я схватила пальто и вытолкнула папу наружу, прежде чем гнев пострадавших настигнет меня. – Идем, идем.
Записки непутевой дочери. Лист отрывной, четвёртый.
Жвачки на асфальте,дерево,маленькая девочка, сложный папа и любимые тётушки. Apua!
Я уселась на старые качели во дворе и внимательно посмотрела на папу. Он не смотрел на меня. Глядел куда-то в сторону. Подошел к качелям, такой, уже не молодой, грустный. В своих мыслях. Которые не угадать. О чем он думает? Что меня не будет рядом? Интересно, он вообще будет скучать?
– Хочешь сказать, что будешь скучать? – Так и спросила я, улыбнувшись. Отец не ответил, только приподнял воротник серого пальто – подул холодный ветер. Сложно с ним. С тетей Йоханной проще. Боится он, что ли? Кого, меня? Бред, ну.
– Знаешь, я когда молодой был. – Вдруг улыбнулся папа. – Всегда дочь хотел. И вот у меня их две. А как разговаривать – не знаю. Когда ты была маленькая, с тобой было проще. Было проще объяснять, что нельзя брать жвачки с асфальта…
– Ооо, папа… – Закрыла я лицо руками и рассмеялась.
– Кататься по дому на роликах…
– Ха-ха, хватит! – Расхохоталась я и схватила его за руки. – Прекрати, закрой эту доску позора. Я выросла, отец. И уже не отскребываю жвачки с асфальта. У меня другие тараканы. Я живой человек, и разговаривать со мной можно так же, как и со всеми. Как тетя Йоханна, например, это делает.
– Просто,
