радуясь, что одеяло скрывает всё остальное. Но… Мирон, конечно, догадался о том, чем я здесь занималась.
Жар опаляет мои щёки, окрашивая их в цвет перезрелых томатов.
– Ты… – выдыхаю, пытаясь найти подходящие слова.
– Продолжай. Я не буду мешать, просто посмотрю. Тебе нравится, когда на тебя смотрят? – хрипло спрашивает Мирон, опуская подбородок вниз.
Его глаза почти чёрные.
– Выйди вон! – произношу хрипло.
– А то что? Позовешь сюда своего парня, который не смог дотронуться до тебя даже пальцами? Пришлось это делать самой? Ты кончила?
Никто и никогда в жизни не задавал мне таких вопросов! Никто и никогда в жизни не разговаривал со мной так, а он делает это уже не первый раз.
– Проваливай!
Вместо этого Мирон медленно, как дикий и опасный хищник, приближается ко мне, не потрудившись даже прикрыть дверь.
Он упирается в матрас кулаками и не сводит с меня карих глаз. Волосы тонкими тёмными прядями спадают на его высокий лоб. На предплечье отпечаток моих зубов. Пометила чужого мужика.
– Мирон, – еле шевелю губами, его кадык дёргается при звуке имени, а глаза ещё больше темнеют. – Пожалуйста. Уйди.
Натягиваю одеяло до подбородка. Мира, кажется, это только веселит. Перед тем как знакомо улыбнуться, он проходится языком по нижней губе, и я сглатываю. Мои нервы как оголённые провода. Если дотронется, завизжу на ультразвуке. Обещаю. И всё равно, что обо мне подумают его друзья.
– В следующий раз вместо своих пальчиков представляй мой язык, Ангелок.
В ответ на эту наглость и похабщину мой собственный язык просто отнимается. За кого он меня принимает? Судит по той девчонке в прошлом, у которой не было никакого выбора и пришлось пойти на отчаянный шаг? Просто так люди не торгуют своим телом. Не делают этого ради развлечения.
Молча смотрю в дьявольские порочные глаза и хватаю ртом воздух. Отпускаю на мгновение одеяло, перестав прикрываться и вскидываю вверх руку. С громким хлопком моя ладонь встречается со щекой Гейдена.
Его чёлка комично подпрыгивает вверх. Глаза расширяются и становятся совсем чёрными. Крылья носа подрагивают в бешенстве, а на губах появляется злобный оскал. Не ожидал? Только – вот досада! – в данный момент я его совсем не боюсь и замахиваюсь ещё раз.
Мирон успевает перехватить моё запястье и больно дёргает на себя. Скольжу по простыне, путаясь в одеяле.
– Какого хуя ты творишь? – вкрадчиво интересуется Мир, встряхивая меня, как тряпичную куклу.
Голова дёргается. Волосы, взметнувшись вверх, хлещут по лицу не только меня, но и Мира.
– Не понравилось? Не нравится, когда врываются в твоё личное пространство и творят там всякую дичь, а? – Трепыхаясь, пытаюсь вырваться из стального захвата.
– Не забывай, с кем ты имеешь дело, малыш.
– Думаешь, вспомнил про Соколова, и я сразу уползу обратно в свою скорлупу?
