Меч на поясе, толстая кольчуга, Олаф прищурился, ожидая удара, но его так и не последовало.
– Ты чего малец? – мягко спросил неизвестный. Его лицо украшала выстреженая бородка, могучие плечи укрывала накидка из меха, а за спиной висел широкий круглый щит. Незнакомец улыбался и как показалось Олафу, был настроен дружелюбно.
– Ослеп небось от голода, ну ничего дело поправимое! А ну-ка скажи малец, где ближайшая корчма?
Незнакомец выражался странно, Олаф привыкший к иностранцам, сообразил, что воин говорит с акцентом.
– Как ее… Таверна по-вашему!
– В конце улицы господин, " Медвежья Берлога", – наконец ответил Олаф.
– Тебя то, как звать? – поинтересовался человек.
– Олаф, господин.
– Вот что, Олаф, никакой я тебе не господин, зови меня Варус, или просто Вар.
– Как скажете гос… Вар, – улыбнувшись поправил себя Олаф.
– Пойдем Олаф, стоит перекусить! Не желаешь составить компанию, чужаку?
– Конечно! Вот только таких как я, туда не пускают…
– Я думаю, это тоже поправимо, парень… Пойдем, чего гадать, дела стоя на месте не делаются.
В таверне "Медвежья берлога", ранее "Тролль и Эль", уже давно хозяйничал южанин эмигрант. Но ранее, так и сейчас оборванцев тут не жаловали.
– Это еще что такое? – возмутился толстый трактирщик, уставившись на новоприбывших в особенности на Олафа.
– Это я, глупец, не видно что-ли, а парнишка со мной, – сказав это, воин швырнул серебряную монету толстяку, и добавил, – принеси эля, да курочку пожирнее.
Трактирщик какое-то время продолжал как вкопанный наблюдать за тем, как двое уселись за свободным столом (в зале сидело несколько человек и один из них словно торопясь быстро покинул таверну) и все же недовольно хрюкнув отправился выполнять заказ. Обед долго себя ждать не заставил, молодая, угрюмая девушка принесла горячую курицу с луком и пинту крепкого эля. От запаха Олафу вскружило голову. Последний раз курицу в таком виде он видел еще совсем маленьким. Олаф не мог поверить в случившееся, все происходило так, будто он не был кем есть и сидел на равных с воином. О такой чести, можно только мечтать.
– Ну чего сидим? Налетай, а то еще улетит пташка! Вот так молодец!
Парень не спешил, пытаясь держаться гордо, хоть и получалось это с большим трудом. Согревшись и набравшись храбрости сытого желудка Олаф наконец расслабился.
– Смотрю я на тебя и себя вижу, тоже когда-то, как и ты бесцельно шатался по жизни… А вокруг такие же, как этот пузатый, от них добра не сыщешь, они то и себя не любят, не то что других, а прикрываясь своим Богом и на подлость не скупятся.
– Прям как я? – удивился Олаф, бросив последнюю обглоданную кость. – Но как вам удалось, стать таким… – добавил он, бросая взгляд на лежащий рядом меч.
Ничего подобного парень не видел. Такую рукоять, могла обхватить лишь могучая рука.
– Каким?
