квадратным пятнам на выцветших обоях понял, что не реализовал отец, прибрали к рукам чиновники с полицейскими, опечатывавшими жилище.
Розенталь оказался прав. С утра повалили коллекционеры и перекупщики. По совету друга торговался. Господа, рассчитывавшие скупить произведения искусства «за три копейки», морщились, ахали, тосковали, но покупали по сережиным ценам. Все равно оставались в прибыли. Пару раз попытались «кинуть» – рассчитаться вышедшими из обращения латами. В таких случаях наследник увеличивал цену втрое, разумеется, в евро и не шел на уступки. Поохав, все равно купили. Два дня шла торговля. «Толкнул» весь гардероб отца, его архив, мольберты, краски. Что не купили, выбросил. Едва вернулся из банка, где положил наличные на банковскую карту, в дверь настойчиво позвонили. Предъявили удостоверения правительственных чиновников. Разочарованно глянули на пустые стены. Спросили, куда делись картины?
– Сам приехал к пустым стенам. Надо полагать, отец продал. Он жаловался, что денег не хватает. Подкидывал ему по возможности, – не моргнув глазом, соврал Сергей.
– Напоминаем, господин Поздняков, что в Латвии гостят три дня. Вы живете три дня и один вечер. Завтра вам надлежит покинуть жилище, являющееся собственностью государства. Здесь будут делать ремонт, и решать, как дальше использовать апартаменты.
– Что делать со всем этим? – обвел Сергей руками мебель, компьютер, бытовую технику.
– Все это, равно как автомобиль «Фольксваген», гараж для него также является собственностью государства. Соответствующие службы разберутся.
С билетами проблем не было. Вновь замелькали громады Академии наук и рынка, неказистые пристанционные постройки, ненавистный Кенгарагс, сосновые леса с полянами, где у хуторов паслись овечки с козочками, возлежали ухоженные коровы. Грели вырученные деньги и мысль, что через год он снова вернется сюда.
В посольстве в Москве сразу отправили в консульский отдел. Там четко разъяснили, что документы о предоставлении вида на жительство аннулированы, так как ухаживать больше не за кем. Добавили, что теперь процедуру надо проходить снова, а на это потребуется время и согласование в министерствах иностранных и внутренних дел маленькой, но гордой республики. При этом прохождение вряд ли станет успешным. Поскольку Юрис Карлис Петерис больше биологический отец Сергея, нежели родной. А родным отцом по сути дела является отставной полковник полиции Владимир Иванович Поздняков. Опять же, мама – русская. А по сему заявитель не является этническим латышом. В качестве «утешения», из гуманитарных соображений, выдали многократную шенгенскую визу для посещения и ухода за могилой папы Юриса.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию
