непонятном языке. На большом холме, на столе из грубо обработанного камня лежал распростёртый человек. Лицо его было отрешённым, а губы что-то беззвучно шептали.
Вдруг человек в шкуре животного поднял руки вверх, и из его груди вырвался гортанный звук:
– Ви-и-и-и-и-и-и-и!
Племя, как по команде, разогнулось, тоже подняло руки кверху и повторило:
– Ви-и-и-и-и-и-и-и!
Так повторилось трижды, и вдруг, словно на зов людей, где-то вдали послышался гул, и земля содрогнулась. Что это?
Если бы Юра родился на шестьдесят лет позже, он мог бы представить ракету или реактивный самолёт, летающую тарелку или луноход, но ничего, кроме трамвая, мальчик из южнорусского городка представить не мог. Гул нарастал и отдавался в мозгу тяжёлыми ударами, он напоминал протяжный крик племени «Ви-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и…».
Неожиданно откуда-то из-за спины Юры на поляну выступил… человек – не человек… Существо огромного роста, превосходящий любого из племени раза в два. Тело великана было покрыто перьями, которые горели разноцветными огнями, словно новогодняя гирлянда, но это был не карнавальный костюм. Что-то подсказывало, что эта одежда была не праздничной. Но откуда об этом мог знать маленький Юра? Он стоял здесь, но был невидим для присутствующих, а они были видимы, но неосязаемы для мальчика. Его удивление было сильнее страха. Вернее, страха даже не было, было безмерное, бесконечное любопытство. Человек-птица поразил его.
Действительно, черты лица этого исполина можно было назвать птичьими. Небольшие глаза и острый, загнутый крючком нос на бронзовом лице делали его совсем непохожим на тщедушных, широконосых туземцев, которые с невообразимым трепетом, не в силах отвести глаз, смотрели на это чудо природы. Нет, даже не чудо, а божество. Да, он был для них божеством – этот великан, то ли прилетевший на огненной колеснице, то ли спустившийся с небес. Женщины заплакали от радости, а мужчины оробели, как дети, протягивая руки в сторону этого живого идола.
– Вицлипуцли! – восторженно обратился жрец к высокочтимому гостю.
Юра даже не заметил, что стал понимать язык этих людей.
– Вицлипуцликостамегеценкоатль! – повторил жрец уже полное имя великана. – Это сердце принадлежит тебе! – Жрец указал на лежащего на жертвенном алтаре мужчину. – Его кровь станет твоей, как и кровь всего живого в этих горах, только радуй нас своим присутствием! Будь с нами!
– Будь с нами! – хором повторило всё племя…
– Будь с нами! – повторил Юра бледными, обескровленными губами…
– Юра! Юрочка! – оживилась Александра Сергеевна.
На часах была половина третьего ночи. Сын пришёл в себя. Ни мать, ни отец не спали, сидя у кровати.
– Слава тебе, Господи. – Несчастная женщина подняла руку для крестного знамения.
– Па, привет! – обратился Юра к отцу, и Валентин Дмитриевич улыбнулся, едва сдерживая слёзы.
– Здравствуй, сынок…
– Видит!
