своею силою пугая,
Он сам был больше прочих уязвим.
За стенами жилось не очень сладко.
Любой в стране живущий понимал,
Что если впал в немилость в одночасье –
Считай, свой путь по жизни оборвал.
Бесспорно, все жалели музыканта,
Но смел ли кто его остановить?
Конечно, нет. В душе они молились,
Желая жизнь невинного продлить.
И вот уже тяжёлые ворота
Закрылись у Давида за спиной.
Как на базаре, здесь из любопытства,
Он вновь был окружён большой толпой.
Наездник слез с коня, сказав негромко:
«Не бойся ничего, я поведу
Тебя на встречу с нашим господином,
Для этого лишь за руку возьму».
И в самом деле, как и обещали,
Его куда-то быстро повели.
Давид по стуку сердца слышал рвенье
Продлить в высоком чине свои дни.
Повеяло приятною прохладой,
Пол каменный шаги передавал.
И наконец, они остановились.
Руки свобода стала, как сигнал,
Что юноша доставлен к государю.
Достигнута поставленная цель.
Так музыкант проник, минуя стены,
В чертог, что был за тридевять земель.
Теперь необходимо лишь остаться
С правителем вдвоём наедине,
Доверье заслужить и попытаться
Заставить верить слуху о войне.
Но звали его вовсе не за этим,
Поэтому, не видя, кто сидит,
И смотрит неотрывно исподлобья,
Он лишь услышал, что тот говорит:
«С недавних пор в садах дворца неслышно
Чудесных песнопений чудных птиц.
Всё, кажется, цветёт, благоухает
Внутри стеной очерченных границ.
Но нет на сердце радости, веселья,
Всё как в песок впиталось и ушло.
Мне донесли, что ты играл волшебно,
Используя, возможно, колдовство.
Я сам, признаюсь, занимаюсь этим,
И ты возможно знаешь обо всём.
Раз завязал глаза, так значит, слышал,
Что делается в царствии моём.
Немного поражён. Что, в самом деле,
Тебе неинтересно видеть лик
Прекрасной, удивительной царевны?
Зачем же ты в страну мою проник?»
Давид ответил тут же государю:
«Позвольте мне немного поиграть.
Мне передали, что Вы пожелали
Дозволить мне свой навык показать.
Вы по игре всё обо мне поймёте.
А если нет, то лишь наедине
Я распахнусь душою перед Вами,
С надеждой, что доверитесь и мне».
И
