чем же?
– Я тебя знаю. Ты такой человек. У Марка не вышло, а вину чувствуешь ты. Так?
– Почему? Я? Нет!
Они помолчали.
– Да, – наконец призналась Аня. – Действительно, чувствую. Не знаю почему. Ведь, я же не виновата?
– Ты, моя дорогая, совсем не виновата. Но Марк так умеет все повернуть, что не пройдет и дня, как ты уже будешь решать его проблемы.
– Я уже, признаться, об этом думала, пока сюда ехала.
– Тогда вот тебе моя просьба: прояви всю свою силу воли и не вмешивайся в дела Марка. Все, что ты могла для него сделать, ты сделала. А теперь отпусти его, дай ему возможность решить все самому.
– Что ж. Я попробую. Знаете, я уже думала Кожухову написать, спросить у него совет.
– Не стоит. Вернее, написать Евгению Евгеньевичу – дело хорошее. Но про Марка не пиши.
Глава 3. Обед в купеческом доме.
Обедали поздно. После того, как Аладьева и Ксения Павловна вернулись из кондитерской, а вернулись они с большим трудом, так как экипаж пропал, обе слегли в постель с головной болью.
К семи вечера, на два часа позже обыкновенного, сели за стол. Были все домашние и еще несколько человек, что всегда или почти всегда являлись к Наталье Николаевне на обед. Одним из них был преподаватель гимназии Николас Бланк. Это был старый человек. Но, несмотря на свой возраст, он все еще держался прямо и живо. Бланк был из тех людей, что постоянно находятся в движении. Он редко брал коляску, а чаще ходил пешком. Много читал, любил долгие прогулки.
С Натальей Аладьевой они приятельствовали уже много лет, с тех самых пор, как умер ее муж.
Сегодня, не изменяя своей привычки, Николас, прошагав пешком две версты, явился к Наталье Николаевне в привычный час. Однако обед задержали, и Николас Бланк стал дожидаться хозяйку в кабинете ее покойного мужа. Бланк любил эту комнату. Весь кабинет был увешан портретами Аладьевых, вплоть до его основателя – самого именитого и богатого самарского купца Степана Гавриловича Аладьева.
Историю семьи Аладьевых Бланк знал хорошо. Более того, он был знаком с самим Степаном Гавриловичем, а его старший брат – Генрих Бланк – был поверенным у Степана Гавриловича и именно он составлял его завещание.
Портрет Степана Аладьева был больше прочих и висел в самом центре стены напротив окна. Со всех сторон он был окружен портретами детей и внуков, а их у него было тридцать семь человек: одиннадцать детей и двадцать шесть внуков.
Лицо у Степана Гавриловича было худое, вытянутое, с длинной курчавой бородой. Умные серьезные глаза, а в них – бесконечная усталость.
Тяжелую жизнь прожил Степан Аладьев, но ни разу Бланк не слышал, чтобы он на что-то жаловался. Ни на то, что барин не хотел его на волю отпускать. Ни на то, что его первый сальный заводик сгорел дотла. Не жаловался, когда умерла первая жена. Не жаловался, когда умерла вторая жена.
Наоборот, чтобы не случалось со Степаном Аладьевым, во всем он видел повод работать еще усерднее. Когда сгорел его маленький завод по топке сала
