вас позволить завтрашнюю репетицию устроить у вас на квартире: ужасно далеко ходить сюда нашим актрисам. Извозчики дороги, а грязь непролазная. Сегодня моя барынька даже калошу завязила в грязи, стала ее вытаскивать и вся, вся перепачкалась.
Лесничиха замялась.
– Дом мой всегда к вашим услугам, но как же декорации-то? Ей-ей, без дверей я не знаю, куда мне уходить и откуда выходить, – сказала она.
– Полноте, что вы! Суфлер подскажет, куда вам уходить, режиссер за сценой двери отворит. Наконец, в день спектакля у нас будет настоящая репетиция.
– Генеральная?
– Да, да… Генеральная, – улыбнулся Котомцев. – Можете даже в костюме репетировать.
– Ах, это непременно надо, непременно! Ведь это водевиль с переодеванием. Я должна рассчитать время, в которое могу переодеться. Ну-с, будемте продолжать.
– Пробуйте играть без тетрадки… – приставал Котомцев.
Лесничиха попробовала, но сбилась и опять взялась за тетрадку.
– Хорошо, хорошо… Чего вы? Идите по суфлеру… – ободрял он ее.
– Нет, нет, нет. Без тетрадки я уж буду завтра.
Кончили репетировать водевиль. Актеры бросились в кассу. Там уже у столика стояли Котомцева и сожительница Днепровского Гулина.
– Ну, что? Как? На много ли билетов продали? – спрашивал Котомцев Варганчика.
Тот приподнял густые брови и пожал плечами.
– Вообрази, всего только на полтинник, – отвечала Котомцева. – И в самом деле, кого заберет охота тащиться такую даль по грязи в театр за билетами!
– Ах… – улыбнулся еврей. – А вы еще хотите, чтоб я дал вам на выкуп вашего гардероба сорок рублей.
– Но ведь мы, Аарон Моисеич, отдаем вам вешалки, от которых вы и можете удерживать нашу треть дохода.
– Какое тут вешалку, ежели публика не будет!
– Да как же не быть-то! Ведь год здесь спектаклей не бывало.
– Ничего не значит. Здесь публика не такая. Зачем ей спектакль? Откройте винная лавка – и со всех сторон народ набежит.
– Никогда я не поверю, чтоб в первый спектакль не было хорошего сбора, но билеты, разумеется, будут брать в день спектакля, – говорил Котомцев.
– Нет, вот что надо сделать. Надо билеты продавать в посаде у кого-нибудь в лавке. Вот, например, у Глоталова в суровской лавке. Глоталов с удовольствием за это возьмется, – сказал нотариус.
– Пхе… А я этого не позволю… – заговорил еврей.
– Отчего?
– Должен же я за афиши деньги получить.
– Ты и получишь от Глоталова.
– Нет. Так нельзя.
Еврей крутил головой.
– Ну, а я покажу тебе, что можно. Давай сюда билеты и пошел вон из-за стола! – крикнул на него нотариус.
– Не
