Она встала, надела мешковатое пальто и закуталась в огромный теплый платок.
– Ты похожа на чудище! – хмыкнула Нюра.
– Сама – чудище! Закрывай! – скомандовала Лида и подхватила сумку.
– Ничего не забыли? – озиралась буфетчица. – Где ключи-то? Тута нету, а тута? – ковырялась в поиске ключей Нюра. – Да вот они где! – выудила объемистую связку девушка.
– На улице метет, – сказала закутанная, как полярник, подавальщица. – Будем с тобой как белые медведи.
– Боюсь, чтоб не лапали, – распереживалась Нюра. – Что за люди, всю излапят и еще хотят!
– Идем, копуша!
– Идем. Я колбаску в чулок приткнула, не найдут, как думаешь? – опасливо спросила буфетчица.
– Не найдут.
– Все-таки перепрячу, – засуетилась Нюра. Она завозилась, распахивая пальто.
Лида недовольно смотрела на ее торопливые движения.
– Так-то лучше! – закончив, успокоилась буфетчица и хихикнула: – Вместо сисек будут колбасу щупать!
24 марта, вторник
Нина Петровна была занята. Весь день она ходила по дому, давала распоряжения, суетилась, но хлопоты были приятные: из угловатой, неуютной дачи в Ильичево Хрущевы перебирались в шикарный Огаревский особняк, который стоял на противоположном берегу Москвы-реки. Несколько дней назад состоялось решение Правительства, по которому Никите Сергеевичу предоставлялась новая дача за городом. Дом этот оказался куда просторнее прежнего, с многочисленными холлами, террасами, светлыми комнатами, парадной мраморной лестницей. Все тут выглядело основательно и монументально. И участок громадный – конца и края нет. Левее дома начинался фруктовый сад, окруженный живописными полянами, а за полянами – настоящий лес, с дубами и елками, да такой дремучий, что можно ненароком заблудиться. При въезде на территорию стоял амбар, наскоро превращенный в гараж, в стороне, просматривалось здание для обслуживающего персонала, переделанное из княжеской церкви. Наискосок к центральному входу, возвышалась выкрашенная в голубой цвет горка, перед горкой зимою обычно заливали каток. Минут восемь-десять и можно, прогуливаясь, оказаться у реки.
В отличие от Ильичево, огаревский дом не был из вновь отстроенных, а возводился как загородная резиденция московского генерал-губернатора, родственника императора, аристократа и богача – просторный, торжественный. Одно время тут жила сестра Ленина, потом заселился секретарь Московского горкома Щербаков. После его смерти особняк пустовал. Хотели передать его Булганину, но почему-то не сложилось, и вот он достался Никите Сергеевичу.
– Спасибо скажешь! – выговорил Берия. Это он дал указание готовить резиденцию под Хрущева.
Но не только большим человеческим спасибо Никита Сергеевич отблагодарил друга. Прихватил он чуткому товарищу бутыль рябины на коньяке собственного приготовления, свиной окорок, который коптили с вишневыми веточками и душистым перцем по рецепту житомирского кулинара Попенко, привез Лаврентию
