примечательного, дети как дети. Один толстый мальчик встает и нехотя бурчит: «Игнат». Смотрит вокруг равнодушно, веки полузакрыты. Боря решает с ним дружить, на всякий пожарный. Антонина, видимо, тоже, поэтому награждает Игната еще одним вопросом:
– Расскажи-ка нам, Игнат, как ты провел лето! Что интересного случилось?
Бориска смотрит на часы над доской, прикидывая, успеют ли ему задать этот вопрос. Ему нечего рассказывать: обычное лето у бабушки, благодаря которой он научился складывать числа и неплохо читать.
Хотя… Кое-что примечательное он все-таки обнаружил, но вряд ли это интересно. Да и как-то не хочется рассказывать, что у девчонок отсутствуют пиписьки. То есть, сей факт маячил в сознании и до, но Боря не придавал ему значения, искренне веря, что только его двоюродная сестра Лиза такая недоделанная уродилась.
Однако, соседская девчонка, зазвав Борю в кусты малины, продемонстрировала то же самое. Боря на всякий случай попросил еще парочку из деревенской компании показать, что там у них в трусах. Та же беда, вы не поверите.
Пару дней ходил в замешательстве. Было очень жаль девчонок, с одной стороны. А с другой – как-то противно. И почему учительница вдруг напомнила ему эти неприятные ощущения? У нее-то там полный порядок, судя по всему. Стала бы она иначе важничать и строить из себя.
Про лето, тем временем, рассказывает уже кто-то другой. Боря смотрит в окно. Ветерок качает листву еще зеленых деревьев. Что-то явно осталось там, за окном. И это «что-то» никак не протащить в школу, даже если зажать в кулаке. Оно просто исчезает в школьном воздухе.
Голос Антонины Васильевны выдирает его из патетического настроения рассказом о том, что школа, напротив, лучшее, что вообще возможно в жизни.
– …я училась в школе круглой отличницей, между прочим. Значит…
Ее обрывает звонок. Хуже звука, чем этот звон, Бориска в жизни не слышал. Но и не радовался, наверное, никакому другому сильнее. Класс выплеснулся в дверь.
-–
В коридоре Борин класс делится на группы: мальчишки отдельно, девчонки отдельно. Пацанов всего девять, встают у подоконника. Игнат спрашивает:
– У кого вкладыши есть? – и достает пачку свежих бумажек, еще пахнущих жвачками.
У двоих есть. Правда, мятые и несвежие. Игнат заявляет, что один его новенький идет по цене двух мятых. Тон его голоса дает понять, что уж он-то в вопросе разбирается.
Начинается игра. Вкладыши кладутся стопкой, игроки на камень-ножницы-бумага решают, кто первый бьет. Перевертыши – твои. Последним бьет Саша, стопка еще целая. Он сначала хлопает ладонью рядом, бумажки немного подпрыгивают, а потом сверху – все переворачиваются.
Игнат хмурится, смотрит на перевертыши и выносит вердикт:
– Мухлёж. Перебивай.
– А чего мухлёж-то?! – возмущается Сашка.
– А того!
Но Сашка уже пихает вкладыши в карман штанов. При этом новый, который Игната, мнется.
– Ну-ка
