искупления», «ему представляется вся мировая нива… сплошным полем плевел… (где. – И. В.) нечего беречь»[508].
«Белую магию» и рассуждения Н. Бердяева об оккультизме Д. Мережковский называет «пошлостью несомненнейшей»: «все абсолютно магии, и белая, и черная, и синяя, несомненно демоничны», «Христос совершил… чудо любви, когда раздал хлеб… Мы великолепно сейчас чувствуем здесь силу этой черной магии: хлеба довольно в стране, но ни у кого нет хлеба, ибо нет любви. Стоило бы немножко сдвинуть это в сторону, чтобы почувствовать, до какой степени вопрос о чудесности построения жизни связан с вопросом о новой любви. …Только тогда маг обладает силой, когда он… отрекается от Имени Божьего. Это… необходимое условие»[509]. И Д. Мережковский подчеркивает, что Бердяев оговаривает неизбежность при этом отречения от Бога.
Примечательно, что Д. Мережковский, считая «условие отречения» болезненным отклонением, забывает при этом, что он сам обосновал возможность отречения от Бога для тех, кто потом обретет веру, войдя в церковь нового социального общества. Не он ли оправдывал богоборчество революционеров скрытым или неосознанным стремлением их к Богу? А о приходе индивидуума к НРС отмечал, что для этого нужно сначала «выйти» из старого религиозного сознания, т. е. из церковного христианства.
Когда на обсуждении книги Н. Бердяева возьмет слово А. В. Карташев, то также подчеркнет, что Бердяеву вовсе нет дела до Церкви. В книге даже нет такой главы, которая, говоря о Церкви, подчеркнула бы, в чем состоит Церковь эпохи «нового религиозного сознания», отметит А. Карташев. «Нет главы (о новой Церкви. – И. В.)… которая бы раскрывала глаза людям религиозным, ортодоксальным, к которым он себя причисляет», религиозное значение доктрины НРС. Он все время говорит, что «наступит новая религия, апокалиптическая эпоха, что христианство устарело… Он… Церковь Петрову передает Церкви Иоанновой[510], но что это в смысле реального поступка, в смысле отношения к канонам и к законам священным… об этом нет ни слова…»[511]. Он «говорит о преодолении священства, но все это ляпсусы, оговорки», «нет никакого другого вывода, кроме того, что ты одинок, что это путь созерцания. Религия есть созерцание», он «предполагает, что эти одинокие созерцатели между собою соединены. Стоит добавить какой-нибудь орден, и получится осязательный ответ на то, в каком же положении этим одиноким мистикам быть»[512].
Таким образом, Н. Бердяева упрекали за то, что, замахнувшись на философскую систематизацию учения о «новом религиозном сознании и общественности», он только профанировал идею[513]. Он не поставил акцент на главном «догмате» – «святости» плоти. По теме «святой плоти», подчеркивает А. Карташев, «он не говорит ничего
Там же. С. 148.
Петербургское религиозно-философское общество (1907–1917).
То есть упоминает, что Церковь сегодняшняя, «Церковь Петра», должна быть заменена Церковью апокалиптической эпохи.
Там же. С. 152.
Там же.
Примечательно, что В. Розанов, уже не будучи членом ПРФО, тогда же высказался по поводу книги Н. Бердяева, (см.:
