style="font-size:15px;"> – Положение дел не оставляет иллюзий. Силы безопасности гребут под себя всех, кто способен передвигаться на своих двоих и членораздельно разговаривать. А тут – специалист вашего класса изъявил интерес… Поверьте, военное ведомство просто не дало бы вам отыскать работу в другом месте.
– Как?
– Самыми радикальными методами.
– Поверьте и вы, я не стал бы военным под нажимом.
– Вам не оставили бы выбора.
– Выбор есть всегда. На худой конец, я сдох бы от голода.
– Вы серьезно?
– Мне нравится место, в котором я родился и живу, я хотел бы наподдать женевцам, и офицером стать мне в конце концов захотелось… Но Бог свидетель, ни одна сволочь меня не переупрямит. Лучше быть никем, лучше не жить, чем жить по чужой указке.
– Вы говорите совершенно спокойно…
– Все мое поколение таково. Таков наш образ жизни. Даже на самом приземленном, на самом бытовом уровне.
Старик издал сухой смешок. Как будто поперхнулся.
– А впрочем, вы знаете, я вас понимаю. Мы и сами были такими, просто в вас это качество более… как бы правильнее сказать? В общем, его концентрация выше. Извините.
– Вы были прямы со мной. Спасибо.
– У вас по контракту еще 72 часа на отдых и обустройство личных дел. Не опаздывайте. И вот еще что: в следующий раз, когда мы встретимся, если встретимся, конечно, у нас уже не будет такой беседы.
– Почему?
– Вы обязаны будете отдать честь и начать со слов: «Разрешить обратиться, господин полковник!»
…Теперь Сомову предстояло сообщить Катеньке три важные вещи: во-первых, рассказать про свою к ней любовь; во-вторых, что по этой самой любви он с утра хрястнул военным контрактом; в-третьих, попросить руки и предложить взамен сердце.
Отличная по большому счету идея: подарить розы, щедро усыпанные дохлыми лягушками…
Минуло два месяца, как они стали жить вместе в его доме. Увертюру для каждого вечера выбирала она. Это мог быть душ, ужин или постель – чуть ли не от самого порога. В тех случаях, когда постель не становилась первым номером программы, она неизменно бывала вторым. Катенька приходила домой усталая до смерти. Диспетчеру подземки нужна не голова, а компьютер, и такую электронно-вычислительную голову следовало выводить из мира сетей, поездов и потенциальных аварий очень ласково и бережно… Иначе ведь и во сне примется бормотать о каком-то, прости Господи, переключении с линии на линию.
Именно постели он не мог ей сегодня дать. Вышло бы как-то… нечестно. Это если рассуждать в категориях голоштанного детства, то есть в самых правильных. Во категориях взрослого бытия все то же звучало бы исключительно сложно и неоднозначно, однако под покровом психоаналитической сложности пряталось бы лишенной всякой серьезности, но почему-то способное больно уязвить слово «нечестно». Нечестно, да и все тут. Сомов отдавал себе отчет в последствиях. Кто ее знает, Катеньку,
