подошел ближе.
– У вас необычный корабль. Простите, вас, наверное, утомили еще вчера.
– Я думал, ты слепой.
– У меня чувствительные к свету глаза, – привычно соврал Уолтер.
– Да ты прямо как стокер – ну, этот, кровосос. Смотри. «Ханда» любит, когда ею восхищаются, как всякая женщина. А сейчас она как никогда заслуживает восхищения.
Голос у него был таким низким, что Уолтер с трудом различал слова. Спустя пару секунд, привыкнув к его грубости, он понял, почему мужчина говорил так странно – этот ужасный голос выражал настоящую нежность. Он говорил о своем корабле, словно о любимой женщине.
Уолтера пугала «Ханда», но на ум пришли вчерашние слова Хенрика, что на пароходы реже нападают пираты.
Он всерьез опасался новых путешествий. На пути в Лигеплац их корабль трижды подвергался нападению за десять дней пути. Тогда Уолтер был один и только радовался поводу вступить в бой. Может быть, в глубине души он даже хотел тогда умереть, чтобы наверняка поставить точку в истории рода Говардов. Но сейчас он собирался везти с собой девушку.
Морские путешествия, в общем-то, всегда были опасным занятием. Справиться с пиратами было практически невозможно – везде находились озлобленные люди, готовые драться до последнего за надежду на лучшую жизнь. Уолтер знал, что многие из пиратов сбегали после первого же удачного захвата. Но многие оставались. Вела их жадность или жажда крови, быстро становилось не важным. Бывалые мореходы говорили, что глаза постоянно промышляющих пиратов начинают гореть странным, красноватым светом. Уолтер читал монографию молодого химика, Оливии Скотт, утверждавшей, что в воде содержится какое-то вещество, сводящее людей с ума. То, что влиянию этого вещества не были подвержены обычные моряки, она объясняла тем, что именно пираты реже заходят в порты, предпочитая как можно больше времени проводить на воде. Впрочем, насколько Уолтеру было известно, ее теория разбилась простым вопросом: «А что делать с жителями приморских городов?». Не всякая морская легенда имела под собой реальное объяснение. За дальнейшими прениями в этом вопросе он не наблюдал по простой причине – его роман с Оливией Скотт закончился, и закончен он был именно этим вопросом.
Не так важно, что делало пиратов такими беспощадными – главное, что в море было опасно. Так же, как и в небе.
– За что, кроме звериной харизмы и мощи, особенно заслуживает восхищения ваш корабль? – спросил Уолтер.
– Мы привезли партию товара из Морлисса. В основном – запчасти, а ты знаешь, сколько стоит каждая шестеренка с наших заводов. В Морлиссе беспорядки, мальчик. Там бунтуют рабочие, страшно бунтуют. Повсюду синие флаги, резня, улицы залиты кровью. Ни один бриг, ни один фрегатик не вырвался из порта, и даже не каждый капитан парохода рискнул… а моя девочка нас увезла. Когда я помру и отправлюсь в Ночь, помяни мое слово, мальчик: меня оттуда вывезет «Ханда»!
– Вы правы, герр…
– Рауль.
Он
