подушки. «Спящий дал ему тяжелую судьбу», – сказал Уолтеру клирик.
Клирики говорили, что Спящий направляет души к тем, кто в них нуждается. Что это способ помочь, изменить чью-то жизнь, обрести ее истинный смысл. Но Уолтер никогда не слышал, чтобы Сновидцами становились дети.
– Ты уверен, что хочешь этого?
– Нашу усадьбу продают за долги. От матери у меня остался только портрет и ее последние слова о том, что море поет колыбельную отчаявшимся душам. Смотрите, – сказал мальчик, доставая из кармана фотокарточку.
Мальчик был похож на мать. У нее было такое же бледное лицо, такой же нос и такие же губы, но линия подбородка была гораздо мягче, а скулы ниже.
– Но если… послушай, тебя ведь не отправят в работный дом, у нас есть хорошие приюты для…
– Я могу кому-то помочь, герр. Сделать чью-то жизнь лучше. Наш клирик, патер Родерик, говорит, что Спящий посылает душу Сновидца к тем, кто тонет в темноте.
– А ты религиозен?
Мальчик только горько усмехнулся:
– Хочу верить в то, что вечный сон окажется более осмысленным, чем эта жизнь. Я только надеюсь, что в том мире, где я окажусь, будет море. Но на всякий случай… пришел попрощаться.
– Я тоже прощаюсь, – признался Уолтер.
– Вы уезжаете?
– Да. И не знаю, когда вернусь. Всю жизнь тосковал по морю, а теперь снова приходится с ним расставаться…
– Вы вернетесь, – убежденно сказал мальчик, – и никогда больше не расстанетесь.
– Темнота тоже похожа на море, – тихо сказал ему Уолтер, снимая очки.
Ему почему-то не хотелось, чтобы мальчик думал, что он слеп и говорит о себе. А еще ему хотелось посмотреть ему в глаза не через черные стекла. Почему-то это казалось ему неправильным.
– Спасибо, – улыбнулся мальчик.
Кажется, он не поверил.
– Как тебя зовут?
– Марселл. Как парус.
– Я думаю, ты получишь свое море там, где окажешься, – пообещал ему Уолтер.
– Вы вернетесь на берег, и вам больше не придется уезжать. Верьте мне, я почти мертв в этом мире, мне доступно то, что недосягаемо для других.
Уолтер видел, как подрагивали уголки его губ, когда он говорил. Он шутил над собой и своим скорым сном, давая ему надежду. С неожиданным раздражением Уолтер подумал, что клирики, говоря о помощи другим, позволяют детям взваливать на себя такую ношу. Разглядеть подобную отрешенность в ребенке оказалось крайне неприятно.
Он постоял рядом еще несколько минут, глядя на волны, потом опустился на колени и умыл лицо ледяной водой, как делал это каждый день. В последний раз посмотрев на мальчика, Уолтер развернулся и пошел к городу, решив не нарушать больше его одиночества глупыми словами.
Он снова надел очки, и мир стал немного темнее. Море шумело позади, и на душе отчего-то было удивительно паршиво.
– Доброе
