леди, и я надеюсь, ваша ведьма не будет предрекать всем, кто старше шестидесяти, скорую кончину, как в…
– Василика, лучик мой, зачем ты держишь пустой поднос рядом со стойкой?
– Чтобы вы поставили на него пять кружек темного пива и четыре шота односолодового виски с перцем, – очаровательно улыбнулась ему девушка.
На нее было невозможно злиться, и Уолтер видел, что Хенрик добродушно посмеивается в усы, наливая пиво.
Ведьма пришла вечером. Раньше, чем Уолтер стал играть пальку, и начались танцы, но именно в тот момент, когда он, поставив ногу на один из столов, вдохновенно пел «В таверне». Голос у него был сильным, гитара – звонкой, и никто не мог бы пожаловаться, что хоть слово нельзя расслышать за смехом и разговорами.
– Те, кто выиграл, носят одежды тех, кто проиграл, и здесь никто не боится смерти!
Уолтер подмигнул вошедшей девушке и отвернулся, не останавливая песню.
Он успел разглядеть ее. И правда, смешная. Совсем молодая, с нежной кожей, пушистыми каштановыми волосами и медово-желтыми глазами, она зачем-то пыталась выглядеть как хищница с Севера. Но густые черные тени и плащ из белых ласок не делали ее похожей на шаманку точно так же, как широкий пояс с медными бляхами и подвесками в виде птиц.
Она выглядела девочкой, примерившей мамин наряд.
– А первый за тех, кто томится в казематах! – грянули матросы, утопив голос Уолтера.
– А третий и второй – за самых прекрасных женщин! – отозвался он.
Бокалы должны были поднимать тринадцать раз. К концу песни, вспомнив всех, кого только было можно, от моряков до Прелата, Уолтер наконец смог отложить гитару и подойти к устроившейся в углу ведьме.
– Здравствуйте. Это вас пригласил Хенрик?
– Верно. Только я не вижу здесь своих клиентов. Только пьяных матросов и кабацкого горлодера, – с презрением отозвалась девушка.
Кажется, некоторые навыки у бортовых чародеек она успела перенять. Уолтер улыбнулся. Интересно, все ли?
– Все верно, это паб у порта, здесь всегда такая публика. Может быть, вы желаете что-то более изысканное? У меня есть прекрасная баллада о леди Изабетт и горшке с базиликом…
Уолтер мог пропустить минут десять между песнями, чтобы не утомлять гостей. Но он не воспользовался этой возможностью и, сев рядом с ведьмой, взял первые аккорды.
– Над миром плещется гроза, взорвавшись тысячей огней, и время, повернув назад, взорвалось в небе вместе с ней, – начал он тихим и заунывным голосом.
Это была самая длинная и самая нудная баллада из всех, что он знал. К тому же в ней пелось о девушке, которая выкопала труп возлюбленного, отрезала ему голову и положила ее в горшок с базиликом. Горшок она постоянно поливала слезами, пока его не украл убийца, и девушка не скончалась от тоски. Вообще-то Уолтер мог за такие песни нарваться на неприятности с распаленными более веселыми песнями постояльцами, но на него, к счастью, никто не обращал внимания.
