хочешь! – жирно заликовал коп, он упивался законным правом досаждать людям. – Выйдешь из аэропорта – кури где хочешь!.. – Он показал на коридор, исчезающий за горизонтом.
Хэнк встал, огляделся – в одном шаге от него, за веревкой, в баре люди преспокойно курили.
– А почему они курят? – спросил Хэнк и с отвращением услышал острый звон внутри.
– Они сидят в баре! – спокойно объяснил коп. – У бара все договорено с аэропортом… Заплатил за выпивку – кури спокойно…
– А если я попрошу передать мне из бара сюда, за веревку, стаканчик? – нарывался Хэнк.
– Нельзя! – отрезал коп. – Выпивать здесь нельзя – это публичное место…
– Значит, и курить теперь можно только за деньги? – подпирала горло злоба.
– Так полагается! Погаси сигарету или проваливай в бар…
– В баре нет мест… Я жду очереди, – сипло сказал Хэнк.
– Ты мне надоел, парень! Дождись свободного места и тогда пей, трахайся, кури чего хочешь. А сейчас брось сигарету, иначе я тебе шею сломаю…
– Пошел ты к чертовой матери! Ты разговариваешь с офицером, вонючий бык!
Полицейский засмеялся и отступил на шаг. Он был немного постарше Хэнка, лет тридцати. Но уже выпита за эти трудные полицейские годочки в курортном городе наливная цистерна пива «Будвайзер», съедены стада свиных отбивных, контейнеры гамбургеров с сыром вылетели в сортир, жареная картошка высилась за его толстой жопой Аппалачскими горами! Этот капитал жратвы, вложенный копом в радость безбедной жизни, дал отличный процент – проросли по загривку, по бокам, по бочечно-круглой спине, на необъятной заднице горы здорового светлого сала. У копа была простецкая деревенская морда с курносым пятачком, усеянным симпатичными веснушками.
– На пол… – скомандовал он.
– Что-о? – заорал Хэнк.
И в тот же миг коп ударил его ногой в пах. Господи ты боже мой, какая мука!
Хэнк обезумел от боли и страха, его охватил ужас, и это было непонятнее всего. Несколько лет подряд он взлетал на своей «вертушке», ясно понимая, что его через час могут разорвать зенитной ракетой, застрелить, сжечь в воздухе. Но не боялся.
А тут его охватил панический ужас бессилия перед страшной и безнаказанной силой – гораздо хуже, чем было в плену, когда его пытал вьетконговский контрразведчик Вонг.
Мир падал ему на голову, расшибая череп своими обломками. Ан нет – это коп ударил его, скрючившегося на корточках, кулаком по темени.
Вокруг уже собиралась толпа, она возбужденно и одобрительно гудела.
Хэнк упал на пол, и его вырвало на мраморную плиту.
– Он совсем пьяный… – сказал кто-то из толпы сочувственно.
– Или «травки» накурился крепко… – добавил другой размыслительно.
А еще один заметил:
– Смотри – парень с представлениями… Весь грязный, как чушка, а в лайковых перчатках…
