обрела другой источник дохода – тюбетейки.
Словом, ежели, кто-то и не верит в прилет инопланетян, то это зря! Потому что появление Маргариты – из-за её полной инородности в наших местах точь-в-точь, как НЛО посреди улицы Мира в Ругачёво в праздник Первомая.
***
Своё, в самое сердце ранение после встречи с Маргаритой, Юрка ощутил тотчас. Всё вокруг: небо, деревья, стая пролетающих птиц, – всё стало для него воплощением и отражением дивной красоты Маргариты. Всё красивое в его глазах – было красиво, как Маргарита. Поднимет Юрка голову к небу, и смотрит оно на него настороженно, как Маргарита тогда в Сельпо. И пугливо вскрикивает стая в небе – точно, как тогда настороженно вплыла Маргарита в спёртый воздух магазинчика, огибая его, замершего на пороге старого Юрку. Но любовь, как дорога: общая, а направления разные – то она двусторонняя, то, опять же, односторонняя. То есть бывает взаимная любовь, навстречу друг дружке, а случается и безответная. Вот в чём беда! Юрке выпала та сама безответная, вернее, даже «без вопросная любовь».
Потому что он же понимал «что к чему». И кто он? И кто она! Что всё ни к чему, было для него совершенно очевидно. Что и не решится он испугать её своими признаниями, что самое великолепное и сказочное счастье – это только изредка полюбоваться ею издалека, притаившись за витриной сельпо. Как на чудо, как на диковинку.
А ведь в то утро только благодаря тому, что заснул он по привычке советских времен под включенное радио, проснулся, услыхав, что «сегодня 13 октября». И старый Юрка вспомнил, что это день его рождения. С того дня в Юркиной жизни всё изменилось, хотя внешне всё оставалось по-прежнему.
***
Уборщица тётя Клава возражала:
– Зачем злые слова говоришь? Я даже сплю в её шляпке, в фетровой, в синей. Пошла раз в ней мести. Но ветер поля шляпы задувал, и народ идет и смеется надо мной, что вот «выгнали барыню в шляпе улицы мести». Потому не ношу больше, только так – дома перед зеркалом повертеться. А тюбетейки, говорят, ещё сильней действуют! Да, в них сны добрые снятся. Все плохое улетает, – не останавливаясь и продолжая с сопением тереть полы магазинчика шваброй, рассказывала уборщица Клава:
– И чего маешься, раз голова болит? Всего два шага, вон напротив магазина ателье «Маргарита»! И стоит-то тюбетейка не дороже твоих Солпадеинов-Пенталгинов! Уж давно купила бы, и голова не болела бы! Пойди, купи! А я тут, в магазине, присмотрю, пока к ней за тюбетейкой сбегаешь!
Но продавщица Машка только фыркнула в ответ. Клавдия с досадой посмотрела в окно на ателье «Маргарита» и, глядя на играющего рядом с домом в песочнице Марата, продолжила:
– А её сынишка, Марат, рано встает, чтобы лепить дворцы в песочнице, пока другие дети не проснулись. В первый класс скоро, а он все в песочнице играет. Чтобы не смеялись, что он, как маленький, из песочницы не вылезает, рано-рано встает
