усмехнулась:
– Да все! Все продаю, весь этот хлам, все барахло, что Милька копила всю жизнь! Нет, вот скажи мне! – И она вперилась в Катю недобрым взглядом. – Вот на черта? Вот на черта все это? Всю жизнь говно собирать, тряпки эти, салфеточки, стакашки и чашечки? Ладно бы было что-то стоящее, ценное! Хрусталь или посуда приличная, «Мадонна» например! Ковры нормальные. А это? – тетка ткнула рукой с ободранными ногтями в пространство. – Старье и помойка! Я уже начала выносить. А мне, знаешь ли, это не просто, артрит у меня, радикулит. Печень больная, давление. А тут таскать не перетаскать! В общем, Юля твоя мне посоветовала все это продать! Ага, думаю, как же, где найти дураков на Милькины ценности? Ладно, хочешь – смотри. Сама ковыряйся. Чего найдешь – спросишь цену, если договоримся – забирай. А я на кухню, там тоже работы полно. Мне послезавтра домой, к внукам, а завтра к нотариусу. И чего ему надо? Была ведь уже! Правила ваши столичные… Короче, дел у меня невпроворот, а тут еще вы, покупатели! – Она вышла из комнаты.
Катя стояла посередине комнаты и размышляла – уйти сразу или посмотреть для видимости. Ради тети Юли. Дура она – Веруну поверила. Ага, «художница с «Мосфильма», «Эмилия обожала антиквариат», «много интересного, наверняка есть ценные вещи», «непростая была старушка» и так далее.
Может, и непростая, но как во всем этом копаться? И стоит ли начинать?
Катя сняла куртку и села на стул.
На кухне что-то громыхнуло, она вздрогнула.
Противная тетка, бррр. Кошмарная. Ей досталась квартира в столице, не в самом, между прочим, паршивом районе. Вот так, ни за что, как говорится – с неба упало. А она? И с сестрой своей не дружила, и родственных связей не поддерживала, не перезванивались и не писали друг другу. Не помогала бедной и одинокой старушке ничем – ни деньгами, ни физически. И еще недовольна – хлама много, старья, хлопот дофига. Ну что за люди, ей-богу! А ведь везет именно таким. Зря эта Эмилия ей квартиру завещала. Лучше б хорошим людям. Пусть и не родне. Те бы и ухаживали, и лелеяли, да и проводили бы по-человечески. А потом всю жизнь добром поминали. Хотя и так не всегда бывает, аферистов тоже полно. Боятся одинокие старики кому-то довериться. И правильно делают – наслышаны про черных риелторов и прочую нечисть. И Верка дура – подняла бы толстую задницу, покрутилась немного и заработала квартиру на Мосфильмовской!
Вот что такое одинокая старость – и вполне вероятно, что Катя с этим столкнется.
Она подошла к округлой тумбочке с полукруглыми бронзовыми ручками. Сняла с нее то, что было навалено сверху, и чуть не присвистнула – ого! Похоже на Францию, конец девятнадцатого! Поверхность вполне сохранна, ящики открываются. Лак кое-где треснул, но вскрыть и залачить дело несложное.
Катя отошла на пару шагов и залюбовалась находкой – хороша! Просто красавица, а не тумбочка, Юлия Павловна права. Оживившись, Катя принялась за поиски.
Три синие английские чашечки с блюдцами, рисунок «Охота». На одной внутренняя, почти незаметная трещинка.
Кофейник из той же серии, на
