Аля хранила где-то в другом месте – если вообще хранила. Первые записи в дневнике, вероятнее всего, относилась к осени 1984 года, когда Аля нас покинула. Тогда она была в черной меланхолии…
"15 окт. Я здесь так недолго, а уже успела
возненавидеть И.М.. Наверное, что-то во мне не так, если
я гораздо сильнее умею ненавидеть, чем любить! Вчера ко
мне во время дежурства пришла медсестра Ирина М. и в
слезах рассказала, как И.М. ее "гноит" – якобы потому,
что она единственная из женского персонала отделения
отказывается пойти навстречу его желаниям. Сейчас,
например, он распорядился не начислять ей ее пол-оклада
санитарки за последний месяц, так как у него получился
финансовый перерасход. А ведь ставка медсестры совершенно
нищенская, несмотря на все психиатрические и ночные
надбавки, к тому же Ира действительно убирала в туалетах!
Я бы ей не поверила, если бы до меня еще раньше не
доходили слухи о гаремных замашках Сучкова. К тому же от
него исходит такая отвратительная аура! Вчера, когда мы
встретились в коридоре и он задел меня за руку, у меня
это случайное прикосновение вызвало чувство омерзения."
И.М. – это, скорее всего, заведующий отделением Игорь Михайлович Сучков – очень подходящая фамилия… В наших нечастых беседах со старшей сестрой Аля несколько раз упоминала о нем, сморщив нос. Но особую ненависть он вызвал в нашем семействе позже, когда мы столкнулись с ним после трагической гибели Александры. Послушать его, так не только сама Аля, но еще и мама с папой виноваты в том, что милиция осаждает его отделение… И ни одного доброго слова о трагически погибшей. Общее мнение о нем было единым – скользкий и мерзкий тип.
Как и во всякой клинике, в отделениях Центра работали больничные врачи-ординаторы – "синие воротнички" медицинского мира, труженики, дежурившие сутками напролет – и потому, что на мизерную зарплату после мединститута невозможно было содержать семью, а дополнительные дежурства оплачивались, и потому, что больше работать было некому. Александра, запретив отцу лично переговорить с Богоявленской, могла рассчитывать только на такое место, не больше – хотя и ординаторов не брали без одобрения профессора. Естественно, она подчинялась больничному начальству – в частности, этому И.М. с выразительной фамилией. Сотрудники же всевозможных кафедр, институтов и центров были в положении "белой кости": они вели гораздо меньшее число больных, обычно не дежурили, у них был свободный режим работы и даже библиотечные дни. И, конечно же, более высокая зарплата. Сейчас положение изменилось: наука вообще, и медицинская в частности, совершенно обнищала и потеряла престиж, кандидаты и доктора наук мечутся в поисках частной практики, проигрывая в острой конкурентной борьбе безграмотным шарлатанам, а городское здравоохранение, напротив, под щедрым покровительством московского мэра воспрянуло духом. Так что мне было гораздо выгоднее получать
