спаниели… И потом, меня никто пока взрывать не собирается.
Иногда я не понимаю маму – умнейшая женщина, а никакой логики. Или она тоже поддалась чарам Вахтанга? Конечно, она любит свою сестру и желает ей счастья, но не до такой же степени, чтобы взвалить на хрупкие плечи единственной оставшейся в живых дочери эту черную громадную псину!
В общем, дело кончилось тем, что я согласилась приютить у себя добермана на то время, пока тетя Лена со своим генералом будет в Чехии. Обрадованные родственники тут же притащили ко мне Гришу, его собственные мисочки на подставочке (с его ростом ему было затруднительно нагибаться до пола), его личные резиновые игрушки и купленные по такому случаю два новеньких теннисных мяча, а также ошейники, намордники, поводки, подстилку на меху и сухих кормов минимум на полгода. Я была в ужасе, когда они загружали пакетами "Роял канин" с трудом освобожденный мной сервант, но Юля меня успокоила:
– Не беспокойся, это ему на один зубок.
И они разъехались кто куда: молодые в американский университет, пожилые на курорт – а граф Грей остался со мной. Он поскучал дня три – у него было скверное настроение, он с мрачным видом ходил по квартире и рычал на мух, а потом привык к моему эксклюзивному обществу. Как я и подозревала, подстилка оказалась предметом чисто декоративным и была привезена в мой дом в основном для отвода глаз. Первые несколько вечеров мы с Гришей крупно ссорились – он упорно желал спать в моей постели, а я ему не менее настойчиво объясняла, что мне под боком не нужен никакой кавалер: ни Витя, ни даже он, Гриша. Потом мы с ним договорились, и он выбрал себе в качестве спального места ту самую софу, которая оказалась пещерой Аладдина. Не прошло и недели, как мне показалось, что я не смогу жить без этого взбалмошного, хитрющего и при этом обворожительного пса.
5
Я долго – никак не меньше четверти часа – размышляла над словами Вахтанга, которые он произнес при нашем последнем разговоре: я всегда добиваюсь, чего хочу, а хочу я обычно знать как можно больше. Не думаю, что он был во всем прав, но в чем-то попал в точку. В Москве мне было интересно; я училась жить одна и притом на гроши. Я знакомилась с доселе незнакомыми мне людьми, с жизнью стрессового стационара, с новыми пациентами – и была чуть ли не постоянно так счастлива, как ни разу за последние несколько лет.
Главное – я ощущала себя свободной. Я снова была сама собой. Я просто летала над землей. Мне никто не был нужен – я имею в виду, что мне не нужен был мужчина, я хотела отдохнуть от Вити. Хотя поклонники мне для хорошего самочувствия, естественно, были необходимы – и лучше Эрика кавалера придумать было трудно. Когда мы с ним куда-нибудь заходили – а ходили мы с ним в основном по театрам, я по ним соскучилась: ни Виктора, ни его друзей вытащить в подобные заведения было невозможно – все женщины дружно ахали от восхищения. Я помню, как в Олимпийской деревне на концерте моих любимых бардов Ивасей (Васильева и Иващенко) молоденькая девушка в шортиках, по виду студентка, отвернулась от своего спутника и целое отделение сидела с открытым
