прервала Лиля музыкальных ценителей лифта, то есть его певческих способностей (весело им, песни им тут поют, а у человека, может, судьба под откос, отпуск насмарку), – кто из вас Петров?
Нет, она должна всё-таки удостовериться, и только потом что-то решать, что-то делать. Спать или ехать.
Нет, она понимает, что Петровых в городе, да может даже, в районе пруд пруди, пальцем ткнёшь не промахнёшься, ну, а вдруг. Вдруг, это – её Петров, и его отъезд в Москву – просто слухи. Не зря же говорят, что рыжим везёт. Настолько везёт, что, пожалуйста – лифт запел снова.
– Кто из вас Петров? – повторила вопрос Лилька. Нет, правда, а вдруг. – Кто?
Рабочие одновременно обернулись. «Прикинь, сейчас хором ответят: "Мы!", и что ты тогда будешь делать, а? Лилия Сергеевна?» – она нервически хихикнула и уставилась на молчащих ремонтников. Видимо, от большого изумления молчащих. Или что?
– Он, – ответил наконец один из них, тот, что пониже и ткнул пальцем в напарника. – Он. А что вы хотели, девушка? Мы раньше не могли приехать. Вам ещё повезло, вы же в конец смены застряли!Лиля не слушала его оправданий, не до них, всё на второго смотрела, смотрела.
– Да. Я, – сказал он.
Нет, это, конечно, был не Петров. То есть, не её, Лилькин, Петров. Но он мог им стать лет через двадцать-тридцать. Или быть, как правильно-то? Лиля запуталась. Ну, потому что рабочий, признавшийся в том, что именно он бригадир Петров, выглядел старше как раз лет на двадцать, и очень при том походил на Лилькиного одноклассника. Как близкий родственник. Как будто они…
– Вы отец Максима Петрова? – спросила Лилька и в испуге прикрыла рот ладошкой. Вот что за вечер странный? Похоже, роль ей выдалась такая нынче – выглядеть взбалмошной дамочкой в глазах других. В лифте застряла, на поезд опоздала, до мужика докопалась – не остановить.
«Если бы я когда-нибудь, раньше, видела бы, я бы не приставала. Я бы сразу его узнала, и всё!» – оправдывалась самой себе Лиля. Но она не видела. Ни отца, ни матери. Родители Петрова не ходили в школу на собрания, кажется. А, может, и ходили, кто их знает, просто Лильке они на глаза не попадались. И в гости одноклассник никого не приглашал, никогда. Да Лилька бы и не пошла. Ей в школе хватало Петрова, выше крыши хватало. Его шуточек и подколов. Ещё в домашних условиях краснеть – нет уж, спасибо. И вообще, если бы не очередная встреча одноклассников тогда, в феврале, ничего бы и не произошло. Жила бы себе Лилька, жила, о закрытых гештальтах не тужила бы. Так нет же. Напомнили. А теперь, как говорит бабушка Лиза, моча в голову стукнула. Загорелось, понимаешь ли, в одном месте. Лилька тряхнула копной волос – отгоняла мысли, как назойливых комаров. Рыжие пружинки тихо зазвенели. Рыжие-рыжие, рыжие-бесстыжие. Между прочим, по наследству достались, от бабушки, Елизаветы Васильевны, – сразу внучке. И рыжесть эта яркая, вызывающая, и кудрявость достались.
Она рассказывала, что ей тоже в детстве и юности ей житья не было. Дразнили, за косички дёргали, в которые маленькая
