народа“ и как они воюют против социал-демократов?», Миша спросил, почему Ленин отделяет друзей от народа. Строго глядя на всех, Владимир Ильич ответил, что от студента, рассуждающего таким образом, он будет ждать по данной статье не конспект, как от остальных, а подробный реферат. И чтобы нагнать ещё больше страху на весёлых и языкатых элитников, парторг добавил, что от того, насколько парень разберётся в вопросе, зависит его допуск на зачёт.
Группа ненадолго утихла, но когда парторг продиктовал название работы «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме», Цыганок не утерпела.
– Владимир Ильич, пусть Шумкин ещё и эту работу проштудирует. Он у нас мало того что левый, так ещё и больной на всю голову, – улыбнувшись преподавателю, Мише девушка сделала «козу»: – Зачем ты вчера тыкал в Борюсика карандашом? Что тебе плохого сделал этот некогда достойный гражданин? А Витюшу зачем обидел?
Накануне Лысков предложил паре Зубилина-Шумкин найти на трупе грушевидную мышцу. Так как она входила в состав ягодичных мышц, а экспонат лежал на спине, Шумкин ответил преподавателю, что такой мышцы у Борюсика нет. Но Лысков настоял на выполнении задания. Перевернув труп, парень, ткнул в мёртвую ткань карандашом, тем самым, каким делал в тетради пометки.
– Студент, ты мне экспонат проткнёшь! – крикнул Лысков, шмыгнув носом. Запах формалина раздражал и без того нервную нервную систему преподавателя по анатомии.
– Чего кричать-то? Сами сказали: «экспонат руками не трогать». И вообще, не хочется мне тут ворочать с места на место всяких бывших алкашей, – пробурчал десятиборец. С тех пор как студенты начали работать с трупом, кто-то упорно распускал слухи, что добровольно отдать при жизни своё тело для опытов могут только алкоголики, которым за оформление соответствующей бумаги платят при жизни. Глянув на Серика и Симону, которых староста неделю уговаривала хотя бы присутствовать в Лаборатории, Зубилина приказала:
– Шумкин, не будь лохом, возьми пинцет и немедленно выкини свой карандаш в мусорное ведро. А то потом, задумавшись на уроке, сунешь его в рот как раз тем концом, каким ковырялся. Или Лизе одолжишь. – От такого предположения плохо стало не только Воробьёвой, но и Цыганок. Оглянувшись на группу тошнотиков, Зубилина продолжила: – И вообще Шумкин, если ты не начнёшь принимать желчегонные, то мы пожизненно определим тебя в пару к Кашиной.
Ира-высотница перестала шептаться с Арменом.
– Ой напугала. Да Мишка от меня на первом же занятии сбежит, не выдержит темпа, – заявила она, взяв пинцет и двинув Шумкина боком подальше от стола. К большом удивлению многих, Кашина полюбила занятия в Лаборатории.
– От тебя, Кашина, любой сбежит, – грустно проговорил Малыгин, глядя на нужную мышцу, ловко найденную высотницей: – Не понимаю ещё, как Армен тебя терпит.
– Женишься,
