огла только хлопать ресницами и таращить карие глаза. Колдун склонился к ней и, бесцеремонно вытащив на свет Божий, поднял ее на руки.
«Отпусти!» – шепот не произвел на мужчину никакого действия. Он покосился на девушку и ускорил шаг увидев, что та потеряла сознание.
Когда она очнулась вновь, долго не могла понять, где находится. Над ней была довольно высокая крыша, а вместо стены – решетка из обтесанных тонких стволов молодых сосен. С других сторон стены сплошные, из досок. Похоже, это был дровяник – в углу виднелась довольно приличная поленница колотых дров. С трудом повернувшись на бок, девушка почувствовала, что теперь на ней что-то надето. Скосив глаза она с интересом рассмотрела мужскую рубаху из довольно грубой ткани, длинную и широкую. Собравшись с силами, обитательница дровяника потихоньку подползла на четвереньках к решетке и выглянула во двор. Давешний спаситель находился поблизости и был занят делом – колол дрова. Колун мерно поднимался, потом резко врезался в чурбак, разваливая пополам.
Почувствовав взгляд гостьи Колдун обернулся, покрутил в руке топорище, бросил инструмент и направился к ней. Подойдя, присел на корточки, оказавшись примерно на одном уровне со стоящей на четвереньках девушкой.
– Где я? – она села и вцепилась руками в ограждение. Колдун огляделся вокруг, как будто сам пытался понять, где находится.
– В дровянике, – хмыкнул в ответ.
– А где этот дровяник? – с ехидцей спросила собеседница.
– В моей усадьбе, вестимо, – с не меньшим ехидством ответил мужчина. Девушка приблизилась к прутьям:
– Выпусти меня! – не то попросила, не то приказала она.
– Счас, разбежался! – ответствовал Колдун, разглядывая ее бледное лицо.
– Ты что, боишься? – в карих глазах зажглись звериные огоньки, – не нужно! Полнолуние было прошлой ночью, сейчас я не опасна.
Мужчина засмеялся весело и беззаботно:
– Ты эти сказки кому-нибудь расскажи! – посоветовал он. – Знаю я вас, оборотней – наплетете дурачкам про полнолуние, а потом в глотку вцепитесь. Кровушки попить да мясцом закусить. Нет уж, звезда моя! Сиди тихо! Счас зайчатинки тебе принесу жареной, а больше – извини, не богат, – он легко поднялся и отправился к дому.
Вернувшись, протянул пленнице тарелку с крышкой, что позволила протащить ее между прутьев, кусок хлеба и баклажку с питьем. Девчонка впилась голодными зубами в жаркое, чуть ли не урча. Спросила с набитым ртом:
– А ты откуда про нас знаешь, м-м-м?
– Долго живу, – коротко ответил Колдун и вернулся к колке дров. Вечером, принеся ужин он оглядел повеселевшую гостью и сказал:
– Будешь хорошо себя вести – через пару дней отпущу домой.
– И что, я эти дни в твоей клетке сидеть буду? – спросила девчонка.
– А чего тебе сделается? – удивился хозяин. – Сухо, сытно. Вон в том уголке удобства.
– Да нашла уж! – буркнула она, смутившись.
– Угу. Посидишь, в себя придёшь, чем плохо?
– Да ты меня выпусти, я тебя не трону! – просительно протянула пленница.
– Ну, предположим, меня тронуть не так просто, – улыбнулся мужчина, – и взаперти я тебя держу от твоей же глупости. Ты бросишься, а я тебя скручу энергетически. Это тебе не обращение в волчицу, это похлеще! Потом недели две отлеживаться будешь. А мне оно надо? У меня люди приходят больные, несчастные, не до тебя!
– Люди! – оборотница скривила губы. – Чего ты с ними возишься? Слабые, глупые….
– Потому и вожусь, что слабые и глупые, – ответил Колдун. – Если бы все были сильные и умные, как ты, я давно бы на елке повесился.
Девчонка вытаращила глаза:
– Почему?
– По кочану! – сердито буркнул собеседник. – Ты кто? Зверь! И живешь по-звериному! Какой от тебя прок-то? Ни Души, ни любви, ни духовности. Одна жажда убийства. Скучно это.
– Ну, что уж так-то? Есть и другая жажда! – она облизала губы и недоуменно застыла. Колдун сморщился, словно уксуса хватанул:
– О-о, вот только соблазнять меня не надо! Ты уж извини, но я на твое тело не поведусь! – и добавил, – больно уровень низковат у таких развлечений.
Оборотница с досадой отвернулась:
– Ну и ладно! Уровень низковат! Подумаешь!
Колдун рассмеялся и отошел.
День тихо клонился к концу, когда из леса на узкой дороге послышался скрип колес и буханье от лошадиных подков. Хозяин вышел из избы во двор, со всех сторон за забором окруженный многовековыми деревьями
