кто по чину? – Бабин пригладил усы. Адъютант молча показал нашивку на рукаве.
– Это я не понимаю, – поддержал Дебольцов. – Это – у чехов. А вы претендуете быть русской армией?
– Генерал суров… – нехорошо улыбнулся. – Со мной – можно. А с ним… Он вас расстреляет.
Вошли. Картины на стенах, скульптуры на подставках, огромный персидский ковер. Богатый человек жил…
За столом – в белой исподней рубашке, безликий, только нос торчит. Рядом еще один адъютант – аккуратно чистит яблоко. Почистил, протянул почтительно:
– Пожалуйте, господин генерал.
– Ну? Что? – впился, словно высверлить хотел. Глазки маленькие, ушли под лоб. – Какого вам рожна? – начал грызть яблоко.
Дебольцов протянул «шелковку», Бабин – свое удостоверение.
– Вот оно что… – положил документы на стол. – Ну и что же надобно от нас господину Деникину? Или вот – дворцовой полиции? – посмотрел хищно. – Да мы ваших людей… Как вас там? – снова заглянул. – Ротмистр? Мы ваших людей расстреливаем за преступления, совершенные при царизме. Что вам надо?
– Я требую, полковник, немедленного расследования, – произнес Дебольцов ровным голосом.
– Ко мне следует обращаться «господин генерал», – уперся ладонями в стол, видно было: дрожит от ярости.
– Не знаю. На вас нет погон. Кроме того, мне известно, что покойный император пожаловал вас только «полковником». А лампасы у вас – от коммунистов.
– Подержи-ка, милый… – отдал недоеденное яблоко адъютанту, встал – брюки у него действительно были с лампасами. – Да вы как… как смеете? Это решение законного правительства. Не вам судить!
– Бросьте, полковник. Дирекция ваша – все коммунисты. Только не уважаемые товарищем Лениным. И потому для меня вы только полковник. Я требую расследования. Убита Семья.
– Какая еще… семья? С огнем играете, господа хорошие…
– Семья в России одна: царская.
– Напрасно стараетесь. – Командующий подошел вплотную и покачал указательным пальцем перед лицом Дебольцова, потом ротмистра. – Забирайте ваши бумажки. И благодарите судьбу за то, что не приказываю вздернуть. Вон!
– Что ж, полковник… – процедил Дебольцов, пряча «шелковку». – Господь рассудит нас.
Бабин щелкнул каблуками:
– Честь имею, ваше превосходительство. Погибла Россия.
Теперь надо было попасть в урочище Четырех Братьев: по слухам, вторая часть трагедии разыгралась именно там. Поезда по Горнозаводской линии ходили только воинские, пешком же… Безнадежная была затея.
– Остановим извозчика? – предложил Дебольцов.
– А деньги?
– Бог подаст… – Дебольцов вышел на проезжую часть. Ах, город, город, какой ты весь кривой и поганый, ненатуральное в тебе что-то, и воздух вдруг потяжелел – словно
