блестели, он был бледен.
Сна как ни бывало. Что значит "навсегда"? Не позволю!
– Акихиро Кио! – закричала я. – Немедленно объяснись!
– Я не хочу, чтобы ты знала!
– Я тебя никуда не отпущу! – завопила я как выпь на болоте. – Не смей меня бросать!
Кинулась к нему, вцепилась в отвороты халата, прижалась к груди.
– Ли, милая, нежная моя… – он крепко сжал мои плечи, буквально отдирая от себя. – Не могу…
– А ты через не могу! – я схватила катану, выдернула ее из ножен, взмахнула, будто шпагой.
Хиро вдруг захохотал, буквально сложился пополам.
– Ты бы себя видела, – задыхаясь, шепнул он. – Голая… с катаной!
Я смутилась и убрала катану в ножны. Действительно, смешно.
– Так ты расскажешь мне?
Он с тоской взглянул за окно.
– Ты ведь меня не отпустишь, да?
– Да. Не отпущу. Ты жениться на мне обещал в конце концов.
– Ты отказалась.
– Я не отказалась, а взяла паузу. И вообще, даже если отказалась— это не повод забирать предложение обратно.
– Сейчас откажешься.
Он сел прямо на пол, потянул меня на колени, уткнулся в мои волосы и тихо заговорил.
– Ли, ты – графиня Волорье. Титул у тебя никто не отбирал. Смею надеяться, и не отберёт. А если и не графиня – то ты член большой стаи Ферн. А я… а я изгнанник. Отцеубийца. Порождение демона.
Я из хорошей зажиточный семьи. Мой отец кузнец-оружейник, мастер. За его мечами очередь в несколько лет. С его катаной ходит сам император. Я был третьим сыном, дерзким, неуправляемым мальчишкой, измучившим родителей. Когда мне было восемь, меня отдали в сыновья опытному мастеру меча. Он сказал моему отцу, что во мне дух воина.
Мой приёмный отец был добр ко мне. Он учил меня всему, что знал сам. Мне куда больше нравилось махать мечом, чем орудовать молотом и щипцами. Я умел убивать и делал это хладнокровно, не задумываясь. Отец говорил – я шёл. Детей и женщин, правда, не убивал, только мужчин. В тринадцать я считался лучшим из юношей. Меня прочили в личную охрану Императора.
А потом отец сказал, что я уже взрослый, и настала пора делать из меня настоящего мужчину.
Я замерла, понимая, что Хиро всего трясет, засунула руки в широкие рукава его кимоно, гладя, успокаивая.
– Ты знаешь, как в благословенном Ниххоне мальчики становятся мужчинами?
– Их отводят в бордель? – предположила я неуверенно, понимая, что явно нет, не то.
– Это если нормальные мальчики, – вздохнул Хиро. – А дети воинов… их делают мужчинами их отцы.
Я вздрогнула и в ужасе заглянула ему в лицо. Хиро был бледен как воск.
– Он изнасиловал меня, – жёстко продолжал мой мужчина, не позволяя мне предположить что-то иное. – Я плакал от боли, а он ударил меня, крича, что настоящий воин должен уметь смиряться и подчиняться. И что это станет нашим обычаем до шестнадцати
