сказал Леонид Борисович. – Время покажет, какой вариант надёжнее.
– Не покидайте несколько лет землю обетованную. Сцапают. Будет обидно.
– Не утони, – сказал Леонид Борисович. – Очень я люблю эту песню «Wolga, Wolga, Mutter Flus».
«Безумству храбрых споём мы гимн…» Можно было лишь поражаться этой обволакивающей манере карлика захватывать власть. Он окружил себя людьми по большей части бездарными, но готовыми перегрызть глотку любому, кто встанет на дороге. Его он по-прежнему слушал внимательно, часто, иногда не соглашался, но у него всё сильнее нарастало ощущение, что он беседует с бетонной стеной.
– Не буди лиха, пока оно тихо, – сказала Юлька. – Ты всё же плохо учился в университете. Никогда в истории марионетка долго не задерживалась на троне. Либо погибала, либо уничтожала тех, кто её поставил. Так что сожалею, но твоя мифология дала осечку.
– Может быть, уехать, пока не поздно, – сказал он. – Ты же хотела – берег океана, закат, тишина.
– Уверен, что не поздно? – сказала Юлька.
– У меня две новости, – сообщил Силантьев. Силантьева, уходя из банка, он утащил с собой, тот командовал в администрации нукерами и на общественных началах сексотками. – Как обычно, одна хорошая, вторая плохая. Начну, всё-таки, с хорошей.
– Валяй, – сказал он.
– Со мной провели соответствующую беседу. Велено докладывать о тебе всё. Так что готовь дезу для слива.
– А плохая? – спросил он.
– Вторая новость неприятная, – Силантьев нахмурился. – Очень я не хотел этот разговор поднимать, но лучше я, чем кто-нибудь другой, Юлька мне, как-никак, родная кровь.
– Кто? – сказал он.
– Обормот и алкаш, – сказал Силантьев. – Писателишко. Лепит в интернете всякую херню, «Новые русские сказки», что ли, называется. Я почитал – бред сивой кобылы. В общем, ржака для дебилов.
– Как далеко зашло?
– В последнее время разговаривают о ребенке.
– Не почувствовал, – сказал он.
– Так бабы устроены, – сказал Силантьев. – Если им надо – изменят в соседней комнате, ты и не догадаешься.
– Юлька с ним не выживет, – сказал он. – Она всегда находилась в благополучии, сначала с родителями, потом – со мной. Нищета не для неё.
– Ты можешь обеспечить ей необходимые средства, – сказал Силантьев.
– Просрёт, – сказал он. – Не Юлька. Писателишко. Халявные деньги кружат голову, сам знаешь.
– Насовсем? – спросил Силантьев.
– Насовсем, – сказал он. – Но красиво. Что-нибудь вроде отравления палёной водкой. Нехорошая «Скорая» не доехала. Или не довезла.
9
– Скажите, Костя, Вы верующий человек? – он сопровождает карлика на освящение церкви Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге.
– Нет, – ответил он. – Я – атеист, хоть это сейчас и не модно.
– А я
