и жестокую смерть родителей, и потерю жены… Потерю детей, – он вдруг уставился на меня в упор, и мне померещились сполохи молний в его глазах. – Я всё это пережил. Я мстил и совершал ужасные поступки, о которых потом очень сожалел. Плодил врагов и давал им поводы для мести. Лишь по прошествии не одной сотни лет я нашёл в себе силы успокоиться. А потом и вовсе перестал реагировать на события. Сейчас я просто готов ко всему. Я готов к тому, что сейчас Ралея найдёт в себе силы и каким-то чудом убьёт меня. Я был готов к тому, что мой сын может умереть, – он продолжал смотреть мне в глаза, и взгляд его был очень жёстким. – Произойти может что угодно, и мои переживания никак не повлияют на происходящее, но могут затмить мой разум. Ты можешь насмехаться и думать, что твой дед глуп, но я давно оставил позади всё то, с чем тебе только предстоит столкнуться. Как и юной Ралее… Мои решения – следствие опыта, собранного очень долгой и тяжёлой жизнью. Я могу в любой момент растереть тебя между пальцами, если захочу, а ты лишь из своего невежества не ведаешь этого и надеешься на дешёвые трюки.
– Вы не знаете всех моих трюков, – ответил я, едва подавив дрожь в голосе.
Эльф перестал буравить меня взглядом, отчего уровень напряжения резко снизился.
– Я очень любил… И люблю твою мать, несмотря ни на какие её дела. Я злился на неё, но после того, что сделал Освальд, я потерял двоих детей… – эльф снова посмотрел на меня, но в его глазах больше не сверкали разряды. – Она была глупой, заносчивой, никогда никого не слушала, всё время рвалась куда-то, не видя дороги, и ничто её не могло остановить. Даже те пропасти, к которым она рвалась. Падая вниз, она всё равно не переставала рваться вперёд, будто ускоряя своё падение. Ты её точная копия, хоть ты и не эльф. Я скучаю по Гаэлее. Ты очень напомнил мне её.
Даже несмотря на то, что я никакого отношения не имел к их семье, да и Эльфин далеко не соответствовал тому описанию, что озвучил Гордор, его слова резанули сердце. Я не хочу понимать этого эльфа, но в то же время… А, к чёрту. Не люблю я семейные драмы. Не отличаюсь я сентиментальностью, но лишь потому что не погружаюсь в чужие переживания. Не нужны они – только душу бередят.
Я глубоко вздохнул.
– То, что говорил Освальд на той записи, неправда, – продолжил дед. – Твоя мать не бросала тебя, просто ещё до твоего рождения у неё было трудное прошлое, которое так просто не выкинешь. Как и у всех нас. Но, знаешь, я вот выбросил свой багаж. И ты даже не представляешь, насколько он был тяжёл. Однако так поступают очень немногие – мало кто осознанно хочет измениться. А награда велика – только избавившись от застилающих разум эмоций, можно любить кого-то или что-то по-настоящему, видя при этом суть, понимая и принимая её.
Я ожидал продолжения, но эльф снова замолк.
В голове роились какие-то мысли, но сами по себе, не даваясь для рассмотрения, в итоге оставляли только пустоту. Сложно было выхватить что-то конкретное. Эльфин, судя по всему, тоже пребывал в тяжёлом расположение духа и размышлял о чём-то.
– Давно
