семья отправилась в Петербург, чтобы устраивать Мишу в пансион. Дорога предстояла длинная – более 750 километров. Такое расстояние преодолевалось примерно за неделю. Для долгого путешествия новоспасские мастера сделали широкий возок и утеплили его внутри мехом. Транспортное средство получилось комфортабельным: мех не только согревал, но и смягчал тряску по зимнему пути. В просторные сани поместились мать, дядя Афанасий, гувернантка, тринадцатилетний Миша, сестра Пелагея и горничная. Сбывались его мечты о путешествии. Во время дороги дети играли. Миша называл себя Колумбом, который открывал новые земли, а сестра была Пятницей.
Дворянский мальчик Миша ехал в Петербург, нацеленный на героические подвиги и с желанием оставить свой след в истории. Ему были привиты православное благочестие, патриотизм и беспрекословное почитание родителей. На протяжении всей жизни, будучи уже признанным композитором, Глинка не переставал согласовывать судьбоносные решения с родителями и искренне искал их «родительского благословения».
Семья стала надежной опорой в его жизни и карьере. Воспитание и финансы, общественные связи и протежирование – всем Михаил был обязан отцу и матери, двум дядям и многим другим Глинкам, принадлежавшим к российской, в том числе петербургской, элите. Родственные связи между ними поддерживались, укреплялись, ими гордились, что было свойственно русским аристократам. Доходы от земель и производства обеспечили ему свободный образ жизни и давали возможность сочинять по желанию, а не по финансовой необходимости.
Глава вторая
Пансион на берегах Невы (1818–1822)
Давайте жизнию играть.
Последующие четыре года, с 1818-го по 1822-й, Глинка провел в Санкт-Петербурге в стенах Благородного пансиона при Главном педагогическом институте (позже Санкт-Петербургском университете). Получаемое им образование не было связано с музыкой. Если провести аналогию с современностью, то можно сказать, что пансион объединял колледж и бакалавриат. Игра на фортепиано и скрипке воспринималась им самим и его окружением как увлечение, неотъемлемый атрибут утонченной дворянской жизни. Но что не менее важно – в пансионе он проходил «инициацию» во взрослую жизнь, постигая модели поведения в светском обществе. Он общался с образованными педагогами и талантливыми юношами. Вместе они вскоре будут составлять круг русских интеллектуалов.
Элитное учреждение
Что представляли собой пансионы в эпоху Александра I? Новый император стремился создать сеть народного образования во главе с университетами, но параллельно он развивает особые учебные заведения вне общей структуры – элитные пансионы, куда принимали только сыновей наследственных дворян[103]. Объем знаний в пансионах был больше, чем в гимназиях. В нем частично давалась программа второго и третьего курсов университета[104].
Первый
Позже Иван Панаев с пренебрежением напишет о Благородном пансионе при Санкт-Петербургском университете: «Эти благородные пансионы существовали единственно только для детей привилегированного класса, родителям которых казалось тогда обременительным и бесполезным подвергать своих избалованных и изнеженных деток излишнему труду и тяжелому университетскому курсу, наравне с какими-нибудь разночинцами и семинаристами». Написанные в 1850-х годах, его воспоминания отражают иную социокультурную ситуацию, поэтому их нельзя считать объективными (См.:
После пансиона те, кто хотел заниматься наукой, могли завершать свое образование в университете. Параллельно шла реформа университетов. Так, Главный педагогический институт, при котором был основан пансион, в 1819 году был переименован в Санкт-Петербургский университет (с 1821-го – Императорский Санкт-Петербургский университет).
