под заметкой было короткое интервью психиатра о массовых галлюцинациях, а также удивительные случаи, которые происходили в городе в последние годы.
– Какие у тебя ручки холодные… Давай я согрею!
Иван взял ладонь Томочки в свои грубые руки и с трепетом поднес к губам. Какая же красивая была у нее ручка… Маленькая, изящная, словно игрушечная.
– Плохо греешь! – с озорством подмигнула ему девица. Легкое платье в черный горошек и правда не слишком согревало, зато подчеркивало осиную талию.
Иван, поняв намек, приложил ладонь Томочки к сердцу.
– Слышишь, как стучит? Это потому, что ты рядом…
– Плохо слышу! Давай вот так!
Девичья ручка проникла под клетчатую рубашку, нежными пальчиками касаясь широкой груди.
Иван весь раскраснелся от такой ласки, он тяжело дышал, и щеки его пылали.
Томочка расстегнула пуговицы и прильнула ухом к обнаженной коже. Ваня чувствовал ее горячее дыхание. Растеклась по телу сладкая истома.
– Иди-ка сюда! – сказал парень и впился в губы девушки. Его рука настойчиво пробиралась в вырез платья.
Тома сначала подалась ему навстречу, но потом осторожно отстранилась.
– Тихо, тихо, тихо… Это все после свадьбы.
– А если я к Маринке пойду? – напирал разгоряченный Иван.
Девушка надула губки и зло прищурилась.
– Да не дуйся ты, я пошутил.
Иван долго не хотел отпускать зазнобу, но потом поднял девушку на руки, чтобы покружить немного над землей. Парень прошел несколько шагов и вдруг рухнул, провалившись одной ногой в какую-то яму. Молодые люди с изумлением обнаружили подгнившие доски, хорошо замаскированные землей.
– Это еще что такое? – спросил Иван. Он пытался заглянуть внутрь норы, но там ничего не было, кроме темноты и могильной сырости. – Жил тут кто-то, что ли, в этой дыре.
– Может, и жил, а может, и умирал, – как-то грустно сказала Томочка. – Пойдем лучше отсюда, а то старые люди всякое рассказывают.
Сотрудник газеты «Провинциальная новь» Антон Кротов смотрел в окно и мечтал о том, чтобы Паучиха, наконец, дала ему задание, и отправила куда-нибудь подальше, на свежий воздух.
Паучихой он называл начальницу, Екатерину Николаевну. Но не потому, что она была старая и непривлекательная, наоборот. Как женщина тридцатилетняя стройная Паучиха ему даже нравилась. Но ее деловитые указания и командный тон, а также способность решать множество проблем одновременно, будто у нее сто рук, раздражали Антона. Кроме того, поступая в университет, он мечтал о большем. Хотелось настоящей журналистики, крутых расследований, мировой славы. А вместо всего этого он оказался перед выбором: выполнять указания Паучихи, работая в местной газете, которую читало от силы несколько тысяч человек. Или
