ту маленькую желтую собачку. Поначалу Джейбнису и его команде казалось, что дела идут лучше. Я мог видеть, как его корабли с зелеными листьями, все еще растущими на верхушках мачт, спешно выходят из порта Дидона. Я видел, как пал бедняга Палинур. Да, действительно, довольно странно было, что старые полузабытые строки Драйдена, которого я знаю гораздо лучше, чем Вергилия, к моему большому стыду, вернулись, когда бедный Найсус умолял за своего друга, когда бедная Камилла истекала кровью и когда Турнус делал все, что мог, но напрасно. Да, я наблюдал за Ромулом и остальными, точно так же, как это было в "Маленькой истории Гарри и Люси". Я находил большое утешение в Бруте. Я закрыл глаза, когда благородная леди Лукреция заколола себя, а быстро движущийся стереоскоп, я действительно начал чувствовать, что это был стереоскоп, становился все более и более увлекательным, пока мы не добрались до Второй Пунической войны.
Потом мне показалось, что эта проклятая желтая собака снова вышла на авансцену. Не то чтобы я её видел, конечно. Не её! Её кости и шкура были обгрызены шакалами тысячу лет назад. Но зло, которое творят собаки, живет и после них; и когда я видел тревогу на лице Сципиона, они не называли его Африканским, когда я заглядывал на маленькие частные собрания мужественных римских джентльменов и слышал, как они подсчитывали свои убывающие ресурсы и сопоставляли их с подавляющей силой Карфагена, скажу вам, я чувствовал себя плохо. Видите ли, Карфаген был просто форпостом всей этой команды Молоха с Востока. В истории, к которой я привык, Левант того времени был поделен между Египтом и Грецией, и тем, что осталось от империи Александра.
Но в этой системе желтой собаки, за которую я нес ответственность, все было одной жестокой расой молохитов, за исключением того пеласгийского дела в Греции, о котором я вам рассказывал, и которое было не более важным в балансе сил, чем индейцы в таком же балансе сегодня. Вот почему бедный Сципион и все остальные так пали духом. И хорошо, что так. Я, который видел все вместе, только, как я уже объяснил, это не смешивалось в кучу, я мог видеть, как Ганнибал со своими последователями из всех средиземноморских держав, кроме Италии, обрушится на римлян и сокрушит их так же легко, как я сокрушил пса. Нет, не так легко, ибо они сражались с яростью. Сражались мужчины, сражались женщины, сражались мальчики и девочки. Однажды они ворвались в гавань Карфагена с огненными кораблями и сожгли флот. Но это было бесполезно – армия за армией были разбиты, флот за флотом потоплены великими карфагенскими триремами. Помню, на одной из них такелаж адмиральского корабля была сделана из волос римских матрон. Но все это не помогло, и если бы это была даже манильская пенька или канат, корабль не устоял бы, когда жестокий сидонский адмирал набросился на него со своей сотней гребцов. Эта битва стала концом Рима. Сначала варвары сожгли его. Они обрушили стены храмов. То, что они могли увезти, они увезли. Юношей и девушек они утащили в рабство, и на этом все закончилось. Все остальные
