Ржевский.
– А ещё мне говорили, что после этого сам купец Балакирев имел с вами разговор в трактире. И весь трактир слышал. Купец кричал, что жена его теперь кается и в день по триста поклонов перед иконами кладёт. Неужели, не было повода?
– Вздор! – всё так же уверенно произнёс поручик. – Разве ж я в ответе за то, что этот купец по дурости придумал! «Ты, – говорит, – моей жене ещё на улице мигал с блудным хотением». А я никому не мигал. И чай я с ней не пил. И перин её пуховых даже не видел.
– Тогда откуда знаете, что перины именно пуховые? – хитро сощурился Бенский, а Софья посмотрела на поручика укоризненно, да и Тутышкин – тоже.
– Так про них этот дурак купец упоминал, – Ржевский старался казаться всё таким же уверенным. – Говорил, что на них рыжий волос остался.
Бенский сощурился ещё сильнее:
– Купец Балакирев сказал: «От тебя, Рыжего Дьявола, остался».
– Кажется, так и сказал, – неохотно согласился Ржевский, – но всё вздор и недоразумение. Если бы я так волосами разбрасывался, то давно бы лысым ходил. Если молву во Ржеве послушать, так я на каждой купеческой перине по волосу оставил.
– А ещё говорят – вам ржевские купцы предлагали двести рублей серебром в обмен на ваше честное слово дворянина, что вы никогда больше во Ржеве не появитесь.
– Вздор! – в который раз сказал поручик, но Софья, кажется, уже не верила.
Хитрецу Бенскому всё же удалось сгустить краски, и Ржевский, раз уж терять было нечего, решил признать правду, хоть и частично:
– Предлагали две тысячи. Но я отказался. Мои чувства к женскому полу не покупаются и не продаются.
* * *
Ржевский старался не подавать вида, что приуныл. Двусторонняя осада крепости Софьи становилось всё более нелепой. Порой невозможно было понять, к кому более благосклонна осаждаемая.
Оба осаждающих сидели по правую руку от неё, поэтому, когда Софья поворачивалась вправо и улыбалась, оставалось лишь гадать, кому предназначена улыбка. Наверное, улыбалась она всё же Бенскому, если рассказ о «недоразумениях» во Ржеве произвёл на неё неприятное впечатление.
Поручику уже почти захотелось, чтобы вернулась Тасенька. По крайней мере она своим появлением заставила бы наглеца Бенского освободить ей стул и убраться к чёрту.
Но появление Тасеньки помогло бы Ржевскому ненадолго. Банкет уже подходил к концу, осталась последняя перемена блюд. А после этот интриган Бенский станет танцевать с Софьей котильон.
Ржевский уже готов был пойти на крайние меры – просто облить соперника красным вином, даже не притворяясь, что это вышло случайно. Бенский, конечно же, тут же вызвал бы за такое на дуэль, а поручику пришлось бы принять вызов, но зато Софья не досталась бы никому из них.
«Если не победа, то можно и так», – думал Ржевский, когда сзади подошёл лакей и почему-то взялся рукой за спинку стула, на котором сидел поручик.
– Что
