Сергеевич… я только недавно к обеду… Что же это?.. – растерянно приложила ладонь к дрожащим губам Аня, – Не может же… здесь только Трофим Иванович был, недавно вышел…
Горничная продолжала что-то говорить, но Павел Сергеевич уже не слушал. Он прекрасно понимал, что ни горничная, ни кучер, ни камердинер, ни, конечно же, Верина няня не могли такого сделать.
«Чертовщина какая-то, прости Господи!» – подумал про себя Павел Сергеевич и поспешил успокоить Аню, которая уже начала было плакать от непонимания и страха, которого никогда прежде не ощущала в этом доме.
В столовую босиком зашла Вера.
– Ты что, болеешь ведь! – подошёл к девочке отец и поднял её на руки. Горячими ладонями он стал греть её маленькие ступни.
– Что тут произошло, Аня? – спросила Вера, глядя на взволнованную горничную.
– Послушай, мы пришли сюда, здесь никого не было… одни обёртки от конфет, представляешь? – сказал Вере папа, пытаясь посмеяться над этим странным фактом.
– Но кто-то ведь и графин разбил, Павел Сергеевич… – утирая платком слезинки, промолвила Аня.
– Это Черняшка! Точно, это Черняшка приходил! Это он съел все конфеты… просто без души! Они ему понравились! – воскликнула Вера. Её сердце затрепетало от невозможности и неожиданности происходящего. Аня удивилась ещё больше и испуганно посмотрела на Павла Сергеевича.
Отец ничего из слов дочери не понял, но тоже опешил.
– Аня, подумай только, Вера опять про какого-то «Черняшку» говорит! – с негодованием в голосе произнёс Павел Сергеевич. – А что без души-то, это и я вижу… Собака что ли какая у нас тут спряталась, а я не знаю? Пойдём, Вера, я уложу тебя, твой лоб ещё горячий, – обеспокоенно проговорил отец, прикладываясь губами к голове дочери. Затем обратился к горничной:
– Аня, убери здесь, пожалуйста. И позови Парфёна отобедать с нами вместе.
Так закончилась эта история, случившаяся перед самым Рождеством.
Исчезнувшую после спиритического сеанса графиню Данилевскую жандармы искали несколько дней к ряду и обнаружили её на окраине города, в ветхом заброшенном доме. Женщина почти ни на что не реагировала и вовсе не помнила, как оказалась там. Её лицо было измазано не то сажей, не то золой, а на платье местами болтались ошмётки разорванной ткани. Испуганная графиня, продрогшая на сыром деревянном полу, обхватив колени, лишь повторяла фразу про какое-то «чёрное клыкастое чудовище». Позже полицейские составили портрет предполагаемого преступника по описанию графини, но, конечно же, никого найти им так и не удалось. С тех пор спиритические сеансы в салоне Данилевской прекратились, и впредь строго пресекались любые попытки к их проведению, и не в последнюю очередь самим графом, который с некоторых пор полностью поседел – говорят, после того, как по возвращении домой его супруга поведала свою историю о её похищении и о том, кто это сделал. По Москве прошли слухи, что графиня тронулась умом.
Анастасия Фёдоровна, мама Веры, к весне совсем выздоровела. Она прожила
