что не Виссарион был озабочен поисками мужа для Софьи. Это папа, считали они, вел переговоры с холостым французским королем. Кто теперь будет это делать?
– Я знаю, что конклав, состоящий из кардиналов, будет избирать себе папу. Возможно, Виссариона изберут новым папой, – предположил Андрей.
Его слова успокаивающе подействовали на сестру и брата.
– А что? – воскликнул Мануил. – Все может случиться! Ведь он знает две религии. Лучше кандидатуры, пожалуй, не найти, – заключил он.
Андрей снисходительно улыбнулся. Софья это заметила и обрушилась на Андрея:
– Ты что, не веришь?
– Верю, верю! – замахал тот руками и сообщил: – Через десять дней будут избирать папу. Вот и узнаем, кто будет.
– А почему через десять дней? – спросила Софья наивным голосом.
– В свое время такой обычай на соборе приняли католики, – ответил Андрей.
– Смотри, а ты у нас знаток! – с уважением сказала Софья и спросила: – А что они будут делать, пока не изберут папу?
– Как «что»! Их закроют в Сикстинской капелле, посадят на хлеб и воду, пока они не примут решение.
– А когда изберут, они стучаться будут?
– Не-е, – протянул тот и зевнул. Видать, ее расспросы поднадоели парню. – Зажгут солому, чтобы из трубы пошел белый дым.
– И мы сможем увидеть?
– Да. Для этого надо идти к собору Святого Петра, – пояснил он.
На одиннадцатый день они были там. Оказалось, что площадь забита так, что яблоку негде упасть. Они попытались было пробиться к базилике, а затем – к Сикстинской капелле, где собрался конклав, но… увы! Тут никто не знал, что явились члены семейства Палеолог. На них кричали, стали ругать, толкать. Пришлось отступить. А ведь не так давно не каждый решался на них посмотреть! Да, вот они, превратности судьбы! Неплохо, чтобы каждый помнил об этом.
Они стали прислушиваться к разговорам вокруг. Все пересуды так или иначе касались вопроса о том, кто же будет папой. Назывались имена разных людей. Но ни одного из них Палеологи не знали. Имя Виссариона даже не было названо.
Но он оказался среди тех, кто должен был выбрать самого достойного. Кардиналы в капелле были посажены на хлеб и воду. Предшественники позаботились, чтобы выборщики там не засиживались. Шли дни за днями, а Сикстинская капелла молчала.
Но в один из дней все решилось. А он начинался как обычно, если не считать набежавшей тучки, которая, вероятно, захотела посмотреть, что творится на площади, и принесла с собой дождик. Люди куда-то заспешили, и Софья оказалась зажата словно между жерновами, которые оттеснили ее от братьев. Она осталась одна в толпе, быстро начавшей редеть.
Парни и молодые мужчины оглядывались на Софью, но убегали прочь, подхватив под свои плащи пробегавших девушек – не ее. Никто не хотел спасти ее от дождя. Но один нашелся. Это был парень лет двадцати – двадцати двух, выше среднего роста. На нем был роскошный плащ с бриллиантовой застежкой. Плащ был незастегнут, и под ним просматривалась черная куртка
