Вновь перевязали возы и отправились прочь. Узнав о возвращении возов, владыка побледнел. Он старался вспоминать, не сделал ли он чего-то такого, чем мог обидеть великого князя. Но припомнить не мог. Делал он все, казалось, правильно. «За что же это?» Он и ночью не мог заснуть, все думал об этом. И вдруг его осенило: «Монахи! Не по чину!» Он еле дождался утра. Пригласил знатных бояр, велел им просить у князя прощения от его имени. Князь, услышав эти слова, свою вспыхнувшую нелюбовь отложил и велел взять корма. Но владыке этого показалось мало, и он бил князю челом и пригласил его на обед. Ехать к нему князь не пожелал. Не поехал он к нему и на следующий день, а, наоборот, пригласил его, посадника, бояр, житных людей к себе на обед.
С ночи у Городища выстроилась очередь. Все хотели попасть к князю со своими жалобами. Выслушав многих, он понял: Новгород давно жил в своей воле, великими князьями пренебрегали, не слушали их и много зла сотворили, убийств, грабежей, многих понапрасну разорили. Одним словом, кто мог, тот и обижал. «Не дело это, не дело!» – подумал князь. На обеде сидевшему рядом архиепископу Иван Васильевич шепнул:
– Народ не жалует вас. Уж больно много обид скопилось. А все из-за того, что князей великих не жалуете.
Лицо владыки дернулось нервным тиком. Когда он подъезжал к Городищу, увидел тьму народа и понял – это жалобщики. Он знал, конечно, сколько неправды творится. «И вот ее доносят великому князю. А он, видать, не из прежних. Уж больно цепок и прозорлив. Ох, беда!» – вздохнул владыка. И понял на обеде, что не ошибся. Народ видит в князе своего избавителя. Там же, на обеде, князь сказал Феофилу, что завтра хочет послушать обедню у Святой Софии.
– Владыка, чтобы было все твое духовенство!
При выходе из собора стояла огромная толпа людей. Увидев князя, все повалились на колени, произнося одно слово: «Суда!»
– Не уеду, пока не разберусь, – ответил князь.
Народ, протягивая к нему руки, двинулся на него. И только бдительная стража сдержала их.
Как и пообещал князь, на другой день он начал суд. В присутствии всех приглашенных Иван Васильевич выслушал жалобщиков. Главных обвиняемых он тут же приказал схватить. Их помощников за 1500 рублей князь отдал на поруки архиепископу. На суде выяснилось, что боярин Иван Афанасьев с сыном подбивали народ принять короля. Их тоже повязали.
Не прошло и нескольких дней, как перед великим князем предстал Феофил, а с ним для поддержки посадник Ананьин и двое старых посадников. Он пришел просить князя отдать ему на поруки схваченных преступников. На что князь ответил:
– Известно тебе, богомольцу нашему, и всему Новгороду, вотчине нашей, сколько от этих бояр и прежде зла было, а ныне, – он укоризненно посмотрел на Феофила, – все, что есть дурного, все от них!
– Это неправда, – вдруг возмутился Ананьин, – и хоть ты великий князь, но уважать нашего архиепископа должен! – сказал посадник и зло поглядел на Ивана.
– Я знаю, почему ты так ся ведешь. И ты вместе с Афанасьевым кричал за короля. И хочешь, чтоб и за тя заступился наш богомолец. Не выйдет! Взять его!
