сложно понять твои объяснения, Отец. Желания, тайны… Ведь речь-то идёт о картине.
– Не ломай над этим голову. Прими случившееся как данность. Ты же не удивляешься тому, что солнце каждое утро всходит и каждый вечер заходит за горизонт. Не задаёшь вопрос, почему змея состоит только из глаз и хвоста, а у жирафа такая длинная шея. Тебе никогда не приходило в голову, как может тяжёлый большой самолёт подняться в воздух, а ты, намного легче его, летать не можешь? Объяснить можно всё. Но понять – нет. Прими и поверь, что так оно и есть, как я сказал. За свою долгую жизнь я накопил достаточно знаний и мудрости и хотел бы тебе их передать. Но это совсем не означает, что я могу объяснить необъяснимое. Давай не рассуждать на тему «почему?», а лучше подумаем над тем, что же делать дальше.
– Хорошо. Я принимаю твои объяснения и верю тебе, мой Учитель. Только скажи: как ты думаешь, убийца останется навсегда на портрете?
– Не знаю. Я сталкиваюсь с таким феноменом впервые. Так же, как и ты. И если бы мне кто-то ещё вчера сказал о том, что такая метаморфоза может произойти с картиной, я бы не поверил. Но нам с тобой нечего бояться. Этот человек не живой. Он только на полотне. И он пока не знает, что мы его уже увидели.
– А если узнает? Что тогда?
– О том, что произошло, никому не нужно знать. И ему, существующему, особенно. Мы с тобой над этим ещё поразмышляем. Нам придется быть очень осторожными с новым знанием. Лучше всего, если оно останется только нашей тайной.
– Конечно, ты прав. Но у меня появился следующий вопрос: если я – внук Алины и хотел найти её убийцу, то почему ты первый обнаружил тень убийцы? Я уходил из студии вчера около десяти и ничего не видел. А, уходя, я всегда прощаюсь с Алиной. Как и по утрам – её приветствую.
– Не могу ответить и на этот вопрос. Возможно, я увидел первым, потому что подошёл сегодня к картине раньше, чем ты. Возможно, луч света опередил тебя и высветил силуэт на несколько минут позднее, чем ты отошёл от картины. А может быть, потому, что я люблю тебя так же, как любила тебя твоя бабушка. Также чувствую тебя, твоё состояние. Возможно, она, умирая, пожелала, чтобы я заменил тебе погибшую семью. Не знаю. Этого ни мне, ни тебе никогда не разгадать. Это вопросы божественной силы, а я в них не силён. Мне это так же сложно понять, как и тебе. Но других объяснений у меня нет. Прости.
– Ну что ты, Отец. Тебе совсем не нужно извиняться. Мы разберёмся в этом парадоксе вместе. А сейчас пойдём, посмотрим ещё раз. Может быть, убийца исчез за то время, что мы с тобой разговаривали. Давай удостоверимся, что нам ничего не почудилось.
Никогда я не стоял так близко к тайне!
Мы оба не очень уверенными шагами вернулись в комнату и остановились напротив загадочного портрета. В окно тускло светило осеннее солнце, падало размытыми лучами на вытертый паркет. Мужчина с портрета не исчез, но несколько поблек. Так мне,
