осени, зима и начало весны прошли в приготовлениях к новому плаванию. Бекович все больше входя во вкус своих полномочий, присоединил к себе помимо всех прочих войск пять сотен яицких казаков с атаманом Зиновием Михайловым и сотню донцов с атаманом Иваном Котельниковым. Решение было весьма разумным – лишних казаков в дальних и рискованных мероприятиях никогда не бывает.
Перед самым выходом в новое плавание к Бековичу заявилась делегация мангышлакских туркмен, которые дружно подтвердили возможность поворота основного русла Амударьи в Каспийское море.
– Сколько мороки с сей рекой, голова ломится! – сокрушался князь. – А ежели найдем там золото, то и вообще спать не придется!
Весной 1715 года Бекович на трех судах отправился в новое плавание вдоль восточного берега Каспийского моря с изыскательными целями. Дойдя до мыса Тупкараган на полуострове Мангышлак, он высадился и установил контакт с местным населением, причем назвавшись своим мусульманским именем Девлет-Гирей (буквально – «покоритель земель»), чем расположил к себе местных туркмен. Последние опять же утверждали, что у Амударьи действительно есть старое русло и, чтобы вернуть ее в него, достаточно прокопать канал в полтора десятка верст. На этом цель плавания Бекович посчитал достигнутой и повернул на Астрахань.
– Теперь у меня есть чем доложиться государю. Осталось лишь, подготовившись, двинуться в пески, чтобы сыскать новое течение и новое устье! – объявил он.
Вернувшись в Астрахань, Бекович хотел было той же осенью снова направиться на восток Каспия, чтобы заложить там крепостицу, но уже не успел. Ранняя зима и ледовые поля вдоль берегов вновь не позволили добраться даже до Гурьева. Потеряв во льдах пару лодок, князь вернулся в Астрахань. Царю Бекович отписал, что им завершено изготовление карты Каспийского моря и разведан путь к восточному берегу каспийскому. Получив отчет, царь остался довольным.
– Очередному большому делу пусть маленький, но первый зачин сделан! – выразился, по своему обыкновению, лаконично. – На следующий год продолжим! Самого же Бековича ко мне вызвать, чтобы я ему новые задачи поставил.
Что же, касательно привезенной Бековичем первой каспийской карты, то она надолго заняла место на рабочем столе царя…
Ну а что делает оставленный нами в петербургском трактире подштурман Сашка Кожин? Оказывается, и он без дела не сидел. Покутив с дружками в «Астерии» и посетив матушку в Весьегонском уезде (где едва избегнул женитьбы на дочке соседского помещика Пипина), отправился Кожин на утлом боте вдоль шхер финских составлять карты и лоции. Все лето наносил на кроки берега да мерил лотом глубины прибрежные. Не раз пришлось и со шведами столкнуться. Было дело и до абордажа дошло, но смогли отбиться и в море уйти. За зиму вычертил подштурман карту от Выборгского залива до города Борго. Чтобы карта была красивее, Кожин ее, для пущей важности, китами с фонтанами разрисовал. Изделие подштурманское
