крепости, а уже в следующий поход двинуться с большим экспедиционный корпусом сухим путем прямо на Хиву. Однако, вернувшись в Астрахань, капитану Преображенского полка пришлось заниматься отнюдь не приготовлениями к плаванию, а совсем другими делами. Как оказалось, недалеко от города с начала зимы бродила орда кубанского сераскира Бахты-Гирея – давнего соперника калмыцкого хана Аюки. Но дело было не только и не столько в противостоянии двух степных ханов. Дело в том, что Аюка имел к тому времени немалые заслуги перед Петром. Калмыцкая конница безжалостно подавляла все восстания внутри государства: булавинское, астраханское и башкирское. Калмыки сражались в Северной войне, особо же отличились в битвах при Лесной и Полтаве. Среди кочевых племен Аюка слыл не только авторитетным ханом, но и настоящим батыром. Огромной силой он мог похвастать с детства, за что получил и свое имя – Аюка, то есть медвежонок. Увы, Аюка был последним полновластным степным ханом. Если в России наступало время революционных политических и военно-экономических перемен, то в Великой степи заканчивалась эпоха последних батыров…
Вот сообщение современника, которое дает некоторое представление о жизни и быте калмыков в те времена: «…Кибитки ставили обычно вдоль рек. Они имели коническую фигуру из шестов… а все сие прикрыто толстыми войлоками… Калмыки собою коренасты и чрезвычайно сильны. Лицо имеют широкое, нос плоский, глаза маленькие черные, но весьма острые. Одежда их очень проста, она состоит в кафтане из бараньей кожи, который подпоясывают они кушаком, в малой круглой шапке подбитой мехом с шелковою красною кистью… и в сапогах. Все они бреют голову, выключая одну прядь волосов, которую заплетают и носят назади. Они вооружены стрелами, саблями и копьями, коими действуют с великим проворством. Они храбры и отважны… Как они с утра до вечера на лошади, то и неудивительно им быть хорошими ездоками. Стада их состоят в верблюдах, конях и овцах…»
Что касается хана Аюки, то еще в 1710 году он обязался не только быть в послушании у русского государя, но и защищать Казань, Астрахань, Саратов, Уфу, Терский берег и все низовые города от прихода всяких неприятелей, за что Аюке обещана была царем Петром помощь против башкир, киргизов, крымцев и других соседей… Действительно, в следующем году Аюка исполнил свое обязательство. Он послал своего сына Чакдор-Чжаба с двадцатью тысячами калмыков к генерал-адмиралу Апраксину, когда тот ходил приводить в чувство разбойную Кубань. Тогда калмыки погуляли на славу, забрав в плен тысячи татарских жен и детей, множество лошадей и скота. Теперь же кубанские татары пришли на Волгу, чтобы поквитаться за былые обиды.
Налет татар был, по своему обыкновению, стремителен. При этом татары не слишком разбирали, где калмык, а где русский, – грабили и гнали в полон всех, кто попадался им на пути к калмыцким улусам. При первом же известии о набеге калмыцкие семьи начали откочевывать в дальнюю степь. Но успели уйти, конечно, далеко не все. Татары доскакали до бывшей ставки Аюки Красного Яра, разорив несколько больших калмыцких становищ.
