Шимона Моисеевича.
– Что-что, простите? – переспросил доктор, правой рукой машинально дотронувшись до нагрудного кармана, в котором лежали документы и деньги, зашитые под подкладку.
– Далёко ль путь держитя? Гляжу, никак семейством кудый-то направлятися? – нагло и уверенно приставала баба, меж тем ловко и без излишнего стеснения рассовывая под сиденье свои мешки и отодвигая правой рукой ноги Милки.
– Милочка, детка, пересядь к окошку, – вежливо попросил Шимон Моисеевич младшую дочь, стараясь уберечь её от назойливого и беспардонного соседства.
– Ни отвичатя? Знать, брезгатя! – не унималась баба. – А у меня вот сын большевик. Скажу вот яму, как вы тута расселися да нос задирали – он вас всех к стенке поставит! Аха-ха! – загрохотала баба, демонстрируя беззубый рот, почувствовав удовольствие от реакции барышень на свою наглость.
– Что тут происходит? – громко и строго спросил Константин, своевременно подошедший сзади и обнаруживший нахрапистую бабу, занявшую его место. – А ну, быстро собрала свои мешки и геть отсюда! – сердито сказал он, правой рукой держась за кобуру револьвера.
– Ой, сынок, а чаво ж эти молчали-то? Хушь бы промычали, мол, мястоф нету! А то, как жа я таперча себе место найду, а?
– Твоё дело! Поспешишь – найдёшь.
Баба с размаху подоткнула подол широкой юбки между ног привычным движением правой руки, резко схватила из-под лавки свою поклажу и, виляя толстым задом, уверенно пошла по вагону, расталкивая на своём пути всех подряд.
– Вы бы, Шимон Моисеич, построже с такими. Они ведь почувствовали свою силу и лезут всем на головы, – спокойно посоветовал Константин, доставая из-за пазухи кожаной куртки увесистый шматок сала, замотанный в газету и изрядно присыпанный солью. – Вот, паёк получил, – сказал он, глядя на свою молодую жену и смущённо улыбаясь. Осторожно шагнув к столику, стараясь не задеть членов своей новой семьи, он бережно положил сало на столик вагона. Нежность, любовь и забота лёгкой искрой промелькнули на его изрядно уставшем мужественном лице.
– Да-да, голубчик, непременно! Вы совершенно правы! Но ведь это же человек!
– Какой такой человек, помилуйте! В народе говорят так: «Курица не птица, а баба не человек», – постарался пошутить Лазовский. Достав из кармана два леденца на палочке, он с обеих рук протянул их своей жене и её сестре.
– Ой, Костя, ты настоящий добытчик! – радостно, с гордостью воскликнула Анна, нежно улыбнувшись мужу и кокетливо поведя глазами. Она искренне и всем сердцем была влюблена в своего «Аполлона». Каждый раз, будучи на людях, она ловила себя на мысли, что ей улыбнулось счастье… Бог, вняв её молитвам, послал ангела-хранителя для её спасения в такое неспокойное время. Ну и пусть, что теперь не принято верить в ангелов! А она верит в своего ангела-мужа и безмерно любит его!
– Был бы добытчик,
