она была неописуемой: коса до пояса, волосы черные, глаза зеленые – в общем, как в сказке. И устроилась в районную библиотеку. Тут все местные мужики стали туда паломничества устраивать – читателям заделались. Она же, хоть со всеми вежливая и приветливая, на них даже и не глядит. И у самой в глазах тоска и скука какая-то смертная. Женщины наши ее невзлюбили, как и Тимофеевну. А я ее очень жалела, мы даже подружились. Хотя мне – шестьдесят, ей – тридцать, а вроде как и разницы не чувствовалось.
Однажды стало мне плохо, забрали в больницу. Оказалось, правосторонний инсульт. А дочь с зятем в то время на юг уехали, даже телеграмму дать было некому. Соседки все по хозяйству хлопотали, не до меня им было. Только Настасья меня не забывала, каждый день приходила навещать. Потом меня выписали. Говорить я почти не могла, и зрение заметно испортилось. Но стала вдруг вещи странные чувствовать: как появится у меня Настя, комнатка как будто странным светом освещается и кажется мне, что не она это, а соседка Варвара Тимофеевна.
Я как-то невзначай ее окликнула: «Варвара!» Она испуганно вздрогнула и обернулась. Потом вроде справилась с собой: «Что же вы меня, Татьяна Григорьевна, с бабушкой путаете?» Я извинилась и говорю: «Уж больно вы похожи, Настенька! Совсем одно лицо!» А у самой в душе какое-то смятение началось: замечаю я, что Настя хоть и приехала недавно, но про соседей слишком много знает. Конечно, на отношения наши это не влияло, но мы даже как будто сблизились с ней.
Вскоре на меня свалилось горе: дочь с зятем попали в автокатастрофу и погибли оба. Только семилетняя внучка Аленка осталась жива. А у меня к тому времени и сил-то почти не осталось. Аленка от рук отбивается, пенсии моей не хватает на двоих. Настя, когда деньги были, подбрасывала, но все равно мы еле концы с концами сводили. И как-то я говорю Насте в сердцах: «Эх, была бы жива бабушка Варвара, она бы мне рассказала, как молодость вернуть! И Аленку я бы воспитала как следует». И тут Настя вдруг даже как будто подобралась вся: «Да жива я, жива. И молодость тебе ради такого дела верну. Только надо тебе, Татьяна, страх в себе перебороть».
Я такого, конечно, не ожидала, но и не очень была удивлена. И тогда стали мы ждать Иванов день. Настя дома осталась с внучкой, а я собрала котомку – и в лес. Ужасов я натерпелась предостаточно, но вернулась оттуда молодой – как будто тридцатилетней. А потом дом продала и уехала в Краснодар вместе с Аленкой. Подальше от всяких сплетен. И даже на работу устроилась. Что я видела в лесу – вам рассказывать не буду, не всякому это знать надо. А Настя… то есть Варвара Тимофеевна… до сих пор к нам каждое лето приезжает отдыхать. Вот уже пятый год. Аленка – ей уже двенадцать – к ней как к матери привязана».
Что это был за способ омоложения, так и осталось тайной. Может, знала Варвара Тимофеевна слово какое волшебное, может – травы, а может, из далекого прошлого дошел до нее рецепт эликсира
