было, пока мы не вернулись сюда, в Кэтмир, и не поняли, что это была не война – и даже не битва. Нет, то, что для нас было схваткой не на жизнь, а на смерть, то, что поставило нас на колени и бросило в бездну отчаяния, вообще не было сражением – это было чем-то вроде способа занять детишек, пока взрослые одерживают победу в настоящей войне.
Я чувствую себя дурой… и неудачницей. Потому что, хотя мы отлично знали, что Сайрус коварен и что в запасе у него есть множество хитрых трюков, мы все равно попались на его удочку. Хуже того, из-за него мы потеряли друга.
Они убили Луку, а Флинт потерял ногу.
И, судя по лицам в этом лазарете, я не единственная, кто испытывает такие чувства – мы все испытываем такую ярость и муку, что больше у нас ни для чего не осталось места.
Мэриз, школьный фельдшер и единственный человек, оставшийся в Кэтмире, лежит на одной из коек, синяки и ссадины на ее руках и щеке все еще заметны, несмотря на вампирский обмен веществ, говорят о том, что она дралась упорно. Мэйси приносит ей бутылку с кровью из ближайшего холодильника, и она, благодарно кивнув, пьет. Похоже, то, что осталось от ее сил, ушло на помощь целителю, который занимался ногой Флинта.
Я смотрю на Флинта, сидящего на койке в углу, положив то, что осталось от его ноги, на подушку, вижу боль на его лице вместо обычной дурашливой улыбки, и у меня разбивается сердце. Он кажется таким маленьким, плечи ссутулились от боли и горя. Усилием воли я заставляю себя стоять прямо, а еще за талию меня обнимает Хадсон, как будто понимает, что без его поддержки я упаду. Его попытки меня утешить должны были бы приободрить меня, если бы в этот момент он не дрожал так же сильно, как и я сама.
Повисает напряженное молчание, затем Джексон прочищает горло и резко говорит:
– Нам надо поговорить о Луке. У нас мало времени.
– О Луке? – спрашивает Мэриз, и в ее хриплом голосе слышится печаль. – Он погиб?
– Да, погиб, – отвечает Флинт, и его голос так же безжизнен, как и его глаза.
– Мы доставили его тело сюда, в Кэтмир, – добавляет Мекай.
– Это правильно. Нельзя было оставлять его на том богом забытом острове. – Мэриз пытается сказать что-то еще, но у нее срывается голос. Она откашливается и начинает снова: – Но вы правы. Времени у нас мало.
– Времени для чего? – спрашиваю я и смотрю на Байрона, который достает из кармана свой телефон.
– Мы должны сообщить родителям Луки, – отвечает он, прокручивая записную книжку своего телефона. – Его надо похоронить в течение двадцати четырех часов.
– В течение двадцати четырех часов? – повторяю я. – По-моему, это очень скоро.
– Да, очень, – соглашается Мекай. – Но, если за это время он не будет погребен в их фамильной крипте, его тело распадется.
От жестокости этого ответа – от жестокости этого мира – у меня перехватывает дыхание.
Разумеется, в конце концов мы все обращаемся в
