и вскоре они перешли к любимой теме Гильберта – оккультным наукам.
– Я убежден, – говорил Гильберт, – что в современном мире существуют две правящие силы. Деньги и психическая сила. И я ни в коем случае не уверен, что последняя, наименее признанная, на самом деле не является самой мощной, ибо человек, обладающий психической силой, может силой воли заставить тех, кто находится под его влиянием, отдать свои деньги по его желанию. Многие великие люди в истории были таковыми не столько в силу своих умственных способностей, сколько в силу этой психической силы. Посмотрите на Наполеона – какой чудесной, почти сверхъестественной была его карьера, и во многом она была обусловлена его силой власти над людьми. Уничтожая авторитет и ослабляя власть королей и священников, мы дали этим двум силам – деньгам и психической силе – неограниченный простор. Пока существовала власть, богатый человек мог быть ограничен в использовании своего богатства, и психическая сила также имела свои пределы. Теперь, все больше и больше, человек имеет дело с человеком в битве за жизнь, таким образом, самые богатые и сильные получают превосходство.
– Верно, – сказал я. – Я вижу это наиболее четко в религиозных движениях этого мира. Как удивительна преданность некоторых сект, которые так твердо верят в частное суждение и право на свободу совести для своих лидеров и проповедников. Я могу объяснить это только психической силой. Вся инициация причастна к ней. Инициация – это своего рода спиритический сеанс, на котором вызываются духи, овладевающие новообращенными. Хуже всего то, что в теории эти загипнотизированные люди освящаются. Это всего лишь своего рода обожествление психической силы.
– Что вы думаете по этому поводу? – спросил Гильберт у Позелы.
– Психическая сила, – ответил он, – действительно является движущей силой в истории человечества. Бесполезно говорить о свободе, пока слабые люди беспрекословно подчиняются приказам других людей с более сильной волей, чем их собственная, даже в ущерб себе. Это одно из чудес этого мира и один из секретов возможности того разрушительного правления и беззаконного управления, которое мы видим, что люди так слепо подчиняются воле друг друга, а потом говорят о свободе.
Поскольку мы только что говорили о спиритизме, я предложил спиритический сеанс. Я не очень-то верил в это, но я знал, что Гильберт исповедовал себя медиумом, и я подумал, что, если в этом что-то есть, это может быть способом раскрыть тайну о моем таинственном друге, не задавая ему вопросов. Мне показалось, что сначала он возражал против спиритического сеанса, но в конце концов согласился присоединиться к кругу. Мы приглушили свет и положили руки на стол в нужной последовательности. Через несколько минут у Гильберта появились симптомы сонливости, а затем, казалось, начались легкие конвульсии – обычный симптом того, что спиритуалисты называют "быть под контролем". На столе под покрывалом лежал лист бумаги и карандаш.
– Снимите это покрывало, – сказал Гильберт.
Я сделал это, и на бумаге
