эту, например, и эту.
– Малыш, это миксы, – Ит вывел визуал с сопроводиловкой. – Четыре минуты… ага… видишь, это два фрагмента. А вот эта… три, последний совсем короткий, там секунды. Их перемонтировали, и совсем не факт, что это может быть действительно…
– Погоди, – попросил Пятый. Подсел ближе к Иту. – Первую возьму я, вторую рыжий. Ты тогда меня отслеживай, а Скрипач Лина. Ну, чтобы быстрее с этим закончить. Договорились?
– Договорились. Только налобник возьму, – Ит встал. – Транслировать вы это дело, я так понимаю, не хотите.
– Ещё не хватало, – Лин поморщился. – Ну, ты сказал.
– Можно и транслировать, – пожала плечами Эри. – Мы с Бертой не сахарные. Переживем.
– Вы именно что сахарные, и не надо ничего переживать, – твёрдо ответил Пятый, садясь в кресло. – Так, всё. Поехали. Раньше сядем, раньше выйдем.
***
Вход в первую локацию считки. Больничный коридор, стеклянные, закрашенные белой краской до высоты человеческого роста, двери, надпись красным на плексигласовом коробе где-то наверху. Утро.
***
– …господи… как? Когда?..
– В три часа, не могли позвонить вам, простите. Ночью. Ну, так бывает часто, что ночью, – голос врача звучал одновременно виновато и агрессивно. Странная смесь, он словно бы себе сейчас доказывал свою же правоту – в которую на самом деле не верил. – Ничего мы не могли сделать. Острый сепсис, шок, развился буквально за четыре часа. Мы оказывали помощь в том объеме, в котором могли, но мы не боги, как вы понимаете…
Голос врача доносился до Яра, как сквозь вату, он понимал произносимые врачом слова, но в предложения, связные и осмысленные, они никак не складывались, распадались на какие-то отдельные бессвязные звуки. В ожоговом, как всегда, ужасно пахло, но к запаху Яр привык, и, пусть и с трудом, но к нему притерпелся. И вдруг понял, что всё, этот запах, который он слышал и едва выносил – он больше не почувствует. Потому что это, о ужас, был запах жизни. А теперь…
– Но мы же вчера с ним разговаривали, – произнес он, наконец, с трудом пересилив ступор, который наваливался на него, как каменная глыба. – Он же вчера был…
– Так иногда случается, – врач вздохнул. – Примите мои соболезнования.
– Но вчера…
– Молодой человек, я уже сказал всё, – из голоса врача пропадает та тень сочувствия, которую он пытался изобразить минутой раньше. – Острый сепсис, вы понимаете? Он долго боролся, сил не хватило. И ещё, знает, – он понизил голос, и придвинулся ближе к собеседнице. – Может, оно и к лучшему. Если бы он выжил, он стал был глубоким инвалидом, не факт, что сам бы смог ходить. Он же приемный вам сын, верно?
Женщина медленно кивнула.
– Вот, – врач приободрился. – Вы смогли бы на своих плечах тянуть такого инвалида? Как бы он себя обслуживал без двух рук, а? Сами подумайте. Лучше уйти вот так, чем потом
