в спину. Я должен выйти, встать перед троном и сказать:
– Добрый вечер, ваша милость, госпожа-колдунья.
Нет, не так мне следовало говорить, но к чёрту. Коль в лесу выжил, так и здесь выдюжу. Вижу, птаха мне улыбается.
«Здравствуй человек», – она не разомкнула губ, но я почувствовал, как в зале сделалось морозно и светло. Она была самим холодом, чистой стужей. Она посмотрела на моих людей, и те упали на колени. Но я не упаду. Напротив я подойду к ней ближе. Пусть смотрит, пусть знает, я уважаю, но не боюсь.
– Позвольте слово молвить, госпожа. – И я не жду кивка и разрешения не жду. – Я благодарен вам и вашим слугам, за спасение и кров. Не знаю, в праве ли простить ещё, но госпожа, умнее вас не сыщешь в двух мирах, не превращайте нас в своих рабов, позвольте возвратиться.
Она молчит. Молчит и ждёт. Ей безразлична моя лесть и твёрдый голос, и имя моего отца, и кровь. И всё же скажу, и больше нечего сказать:
– Я будущий князь людей по праву рождения. Я принесу мир нашим царствам. Опустите нас и люди никогда не причинят вам вреда.
«Люди нам не страшны! – она смеялась, и тьма за окнами дрожала. Порывы ветра сбивали меня с ног, я задыхался, я чувствовал, как занемели руки, как тело сделалось холодным и безвольным. – А ты, мальчишка, принесёшь, мне боль. Твоя душа обречена. Ты разрушишь всё, чего только сможешь коснуться. Я помогла бы тебе, но над живыми не имею власти. Утром, человек, ты покинешь мою крепость».
– Да, – только и смел выдавить я. – Да, госпожа.
Слуги поднялись со своих мест. Затрепетали их крылья, застрекотали тонкие голоса. Меня обступили, подхватили под руки.
Я выскользнул из спальни, тихой тенью прокрался на лестницу. Что я в замке не сориентируюсь? Да не смешите. В два счёта найду Сорхена. Нужно его предупредить, а если получится, отыщем темницу, там они что ли Гориха спрятали? Птаха-птаха, ой не стоило говорить. Я улыбался во весь рот. Я князь! Я сейчас всех спасу. На втором этаже я заблудился. Здесь пахло снегом и порохом. Все мраморные плиты присыпало белым. Я отправился дальше. Не могли же они запереть моих людей в таком холоде? Лестницу подсвечивали ни свечи и даже ни факелы – какие-то странные штуки, запрятанные в розовый мутноватый хрусталь. Тени казались жирно-красными. На лестнице никого не было. Да и нужны ли крылатым колдунам лестницы?
Спустившись вниз на три пролёта, я понял, что заблудился. Потоптавшись с минуту на месте, почувствовал, что и назад дороги не найду. Оставалось на удачу понадеяться. Я усмехнулся. Мне было тошно и страшно. Эта крепость жива и безумна. Нужно было в покоях утро ждать. Но Горих и Сорхен?
Наконец коридор закончился. Закончился низенькой приоткрытой дверью. Я заглянул без стука и снова встретился с ней, с девочкой-птицей, спасшей меня в лесу. Она сидела в кругу из перламутровых свечей и что-то шептала.
– Здравствуй, – сказал я.
Она не встала, но взлетела. И слышал звон её очелья. Я видел, как заплясало пламя.
