Кормилица, возможно, и ворчала, что пища, которой ее кормят, слишком пресная, но «это не помешало ей удвоить свой вес, ведь она съедала все, что выставляли на стол, и не оставляла ни крошки». После того как Алексея отняли от груди, кормилице была назначена пенсия, она получила много подарков. Ее собственному ребенку, который оставался в деревне, тоже отправили подарки. Кроме того, и в дальнейшем благодарная Александра продолжала посылать кормилице своего мальчика деньги и другие подарки на Рождество, Пасху и на именины[284].
Во время торжественной церемонии крещения Алексея, которая состоялась через двенадцать дней после рождения наследника, процессия из увеличенного (по сравнению с предыдущими крещениями царских детей) количества карет в пятый раз направилась к императорской часовне в Петергофе. Старшей фрейлине императорского двора Марии Голицыной вновь была оказана честь нести дитя Романовых на золотой подушке к купели. Но старшая фрейлина уже была в преклонном возрасте, она боялась, что может не удержать столь драгоценного ребенка. Для большей надежности подушка, на которой должен был лежать наследник престола, была пришита к плечам одежды Голицыной золотой лентой. Кроме того, обувь фрейлины была подбита резиновой подошвой, чтобы не поскользнуться.
Старшие сестры младенца Алексея, девятилетняя Ольга и семилетняя Татьяна, тоже принимали участие в шествии. Более того, Ольга была назначена одной из его крестных. Обе девочки явно наслаждались первой в их жизни официальной церемонией. Они выглядели особенно нарядно, одетые в уменьшенные до детского размера копии настоящих придворных платьев российского императорского двора, сшитые из голубого атласа с вышивкой серебром и с серебряными пуговицами, и в серебристых туфельках. На головки девочек были надеты «синие бархатные» кокошники, украшенные жемчугом и серебряными бантами. Кроме того, на детях были миниатюрные ордена Святой Екатерины. Две гордые сестры осознавали всю важность этого события: «Ольга покрылась румянцем от гордости, когда, держась за уголок подушки Алексея, она проходила с Марией Федоровной к купели». Они с Татьяной «позволили себе расслабиться и улыбнуться только тогда, когда они проходили мимо группы младших детей, среди которых были и две их маленькие сестры, а также несколько маленьких двоюродных братьев и сестер, которые стояли у входа и смотрели, раскрыв рот, на проходящую мимо процессию»[285].
Хотя Ольга была еще совсем ребенком, в тот день она произвела глубокое впечатление на одного из своих двоюродных братьев из семейства Романовых, шестнадцатилетнего князя Иоанна Константиновича, или Иоанчика, как все его называли. Он был очарован ею. Своей матери он сказал:
«Я так восхищен ею, что даже не могу выразить словами. Это было как лесной пожар, раздуваемый ветром. Ее волосы развевались, глаза сверкали, ну, я даже не знаю, как это
Документы Федченко Марии Васильевны Бахметьевского архива российской и восточноевропейской истории и культуры Колумбийского университета в Нью-Йорке, США, «Воспоминания о Марии Федоровне Герингер», ff. 27–28.
