Петровна. – Родители Насти – твой бывший любовник Карл и не очень хорошая женщина, а Евы – ты и Мартин…
– Только им не надо об этом говорить. Когда я жила с Карлом, Настя так сильно привязалась ко мне, что иначе как мама меня и не называла. И когда Карл погиб, я что должна была сделать? Бросить ее? Да я относилась к ней как к дочери. Она единственной моей отдушиной была в том замке, – ответила Яна, опуская тот момент, который Валентина Петровна и так знала.
Карл Штольберг в борьбе за Яну применил не очень честный прием, и она была вынуждена находиться с ним рядом.
– Я-то не против. Настя – очень милый ребенок, и я вижу, что ты любишь ее…
– И семья Мартина, а это он и его мама, подруга твоя Стефания Сергеевна, тоже это понимают и очень любят Настю. Хорошо, я попрошу Мартина и Стефанию посидеть с девочками пару недель. А что я им скажу? Где я буду это время?
– Стефания так рада будет общению с внучкой, что никаких лишних вопросов тебе не задаст. Чем на дольше ей оставишь, тем лучше.
– Она-то да, а вот Мартин, с его ревностью, вполне может поинтересоваться.
– Скажешь, что легла на пластическую операцию, – предложила Валентина Петровна.
– Не поверит, он знает, как я к этому отношусь. Или отговаривать начнет.
– Скажи, что летишь на какой-нибудь стоматологический симпозиум.
– Тоже особо не летала. У меня врачи все опытные, все с сертификатами, заботятся о повышении своей квалификации, а я давно не стою, если так можно выразиться, у станка. Чего мне вдруг куда-то лететь?
– Не знаю, Яна! Придумай что-нибудь! Ну, не говорить же ему правду, что ты полежишь немного в психушке?
– Что?! – переспросила Яна.
Глава вторая
Не любила Яна вспоминать тот разговор с матерью, потому что дальнейшие события развивались не совсем так, как ей хотелось. Сама она предпочла бы, чтобы Валентина Петровна обошла ее с этой просьбой стороной или просто каким-то волшебным образом отстала бы. Но мама прямо клещом в нее вцепилась. Она это умела! И все ведь вышло так, как мама и хотела.
Яна осмотрелась. Светлые обои в легкую голубую и салатовую полоски, дешевый, лаконичный светильник на потолке, одиночное бра на стене. Односпальная, строго застеленная кровать, тумбочка возле нее, узкий шкаф для одежды, маленькая раковина с небольшим круглым зеркалом над ней и стол со стулом, – вот вся скудная обстановка, окружающая ее на данный момент. Яна – женщина за сорок, высокая и очень худая, такая, что ремень, опоясывающий ее талию в сорок пять сантиметров, норовил сползти по узким бедрам к ее длинным ногам с очень красивыми икрами и тонкими щиколотками, – смотрела в окно. В ее больших голубых глазах отражались замысловатые узоры. Это были скудного дизайна решетки на окнах.
Нет, ее не пронесло. Она находилась в психушке, частной, дорогой, анонимной, но психушке.
«Как я так могла опять попасться? – не понимала
