style="font-size:15px;"> Уточнение продолжается.
Дореволюционная биография Углова Д.В. и его отца Углова В.Н. высылается шифром.
Отложив бумагу, Язин продолжал:
– Есть ли балкон?
– На квартире Будина есть балкон. Под наблюдением также. Перед балконам клумба. Можно спрыгнуть без ушибов.
– Сад освещается ночью?
– Нет.
Доклад Жукова продолжался еще несколько минут. Тут были и карта маршрутов Будина по городу, и отзыв об этом человеке официанта Маркова из «Дарьяла», и запись о работе Будина в статистическом отделе Купаевского медезавода, и другие бумаги и документы, из которых слагалась примерная картина действий «кандидата наук» в Ясногорске за последние дни.
Передвижения его в городе можно было графически представить так: из небольшого круга – квартиры на Песчаной – выходят четыре стрелы: на «Дарьял», на гастроном, на встречи с Нежиным, благодаря которым Будин и попал в орбиту внимания Язина, и на заводы.
В конце доклада Язин заметил:
– В нашей информации существенный изъян, Юрий Ильич: ни слова о посещении Будиным своего резидента. Напрашивается вывод: или Будин обходит наблюдение, или визиты шефу запрещены. – И полковник переменил тему: – А теперь займемся Козловым. Что нового?
– Вчера и сегодня Козлов сидит дома. За покупками посылал швейцара. Механизмы микроаппаратов вчера остановились.
Язин взглянул на часы, было почти 8 утра. Предстояла новая сложная операция, и он сказал:
– Аппаратура из комнаты Козлова должна быть убрана не позже 8 часов завтрашнего утра. Не позже, – твердо повторил он.
22. Синий тарантул
Когда в кабинете Ильина шли тончайшие химические, газометрические и дактилоскопические исследования, когда Язин изучал план Ясногорска и Серого замка, когда Ганин и Скопин анализировали личные дела четырнадцати сотрудников, когда Козлов тайно фотографировал каждого посетителя Главурана, – работник спецгруппы, которому человек с мозолью дал шпионскую кличку Синий Тарантул, неторопливо шел на работу.
Пройдя несколько кварталов и завернув за угол, он переждал, пока освободится дорога, занятая потоком грузовиков, затем вышел на Пушкинскую. Впереди показался знакомый темно-серый забор, чугунные ворота, черный квадрат номера дома с серебряной цифрой 100.
Синий Тарантул вошел в хорошо знакомый ему коридор проходной будки с огромным, всегда до блеска натертым стеклом. Предъявив первый пропуск, он двинулся дальше по асфальтовой дорожке среди клумб, засаженных альпийскими цветами. Второй, темно-красный пропуск он показал вахтеру в штатском уже в здании. Далее последовали привычные двадцать шагов по мраморному полу, и Тарантул, войдя в лифт, нажал кнопку с цифрой 5. Кабина быстро полетела вверх под легкое гудение мотора. На стене висело зеркало, и Тарантул взглянул на себя: сегодня он выглядел заметно утомленным – лицо было бледно, глаза возбужденно блестели, голубые тени под глазами выдавали бессонную ночь.
Выйдя
