style="font-size:15px;"> Талик замер напротив, продолжая безмолвно выцеливать очередной листок.
– Давно?! – казалось, Таймур не только сильно расстроился, но и разозлился.
– Да нет, не очень, – снова солгала девочка.
– А ты зачем здесь?! – рявкнул он на Талика.
– Э-э… – растерялся мальчик.
– Он чтоб мне страшно не было, – попыталась вмешаться девочка с новой ложью.
– Уйди, Талик!
– Но папа!
– Я сказал! – еще сильнее повысил тот голос.
Мальчику ничего не оставалось, как вновь подчиниться взрослой воле.
В тот вечер Шенне почувствовала, что в сердце ее что-то очень сильно переменилось. Слепая обида, нанесенная ей отцом, резко контрастировала с тем бережным и честным отношением, которое она ощущала к себе со стороны Талика. Блеск непогрешимости отца как будто стал угасать, она вдруг стала подмечать его недостатки, коих ранее вовсе не видела. В тот вечер отец перестал быть для нее идеальным.
Таймур и Шенне покинули дом с последним ударом колокола. Альма с Таликом, как и в прежние дни, уже ожидали их с другой стороны.
Не боясь снискать осуждения со стороны отца, Шенне первой подошла к мальчику, взяла того за руку и повела в сторону площади. Родители последовали за ними.
– Я разузнал у мамы, тело Яра, – заговорил Талик, как убедился, что родители их не могут слышать, – сожгут сегодня или завтра в ночь.
– А от чего зависит?
– От того, как скоро смогут все с ним попрощаться. Все дети, братья, сестры и друзья.
– Что делать будем?
– Думать от плохого.
– Согласна. Надо убежать быстрей!
– Ага, и у меня еще одна идея…
За ужином Таймур известил старейшин о кончине Яра Каира, и одной из них – Яре Аржане – было поручено сказать прощальное слово. Обычно прощальные речи в общине были лишены пафоса, но в этот раз умер Яр, да еще и старый приятель этой самой Аржаны – пожилой, но сильной голосом и духом женщины.
Сначала Яра говорила о сотнях лун, в течение которых Яр Каир был надежным защитником Калахаси, о совершенном им подвиге, когда тот в одиночку справился с шестью не пойми откуда взявшимися разбойниками. Затем о преданности Яра общине. Оказалось, что за всю его жизнь Яр ни разу не был наказан Советом и не нарушил ни единого положения устава. Завершила же старейшина надеждой, что душа Яра Каира возродится в его потомках.
– Не будем же печалиться, родные, – прогремела она. – Яр, отдыхай!
– Яр, отдыхай! – дружно поддержала ее толпа.
После Таймуру был передан горшочек с ароматным маслом для совершения обряда сожжения, а слово взял Яр Минжур.
– Сказать о том хочу, родные, – не в пример Яре хриплым и старческим голосом начал тот, – что есть у нас теперь одна беда. Была она и раньше, но теперь… становится все более грозящей. У нас всего теперь три воина толковых. И это очень мало!
